И тут до него дошло.

Забытое кладбище, несколько десятилетий неухоженное, превратилось в островок дикости в городе. Многие могилы за годы небрежения разрушились. Обветренные надгробия с выбитыми на них забытыми именами накренились, выдавленные корнями буйной растительности. Кладбище несло отпечаток печального разрушения, но Бреннана это не беспокоило. Ему нравилась эта молчаливая тьма. Тишина и покой, почти как в деревне.

Он оделся в темное и держал наготове свой собранный композитный лук. Лук был подходящим оружием в этом месте, окрашенный в темный, как укрывающая Бреннана ночь, цвет, тихий, как трупы, составляющие ему компанию во время ожидания.

Наконец молчание разорвал автомобиль, которого Бреннан не мог видеть, но услышал его приближение из своего убежища в кустах. Водитель припарковался у выщербленной кирпичной ограды кладбища и заглушил двигатель. Хлопнула дверь, и опять настала тишина.

Затем Бреннан услышал, что сквозь заросли движется что-то тяжелое.

Он застыл. Судя по звуку, Бреннан мог решить, что оно большое. Он втянул воздух, но не учуял никакого запаха, кроме опостылевшей городской вони, проникающей даже сюда. Он замер, задержал дыхание в тишине ночи так, что мог слышать шум крови в капиллярах ушей. Он слышал, как оно движется в поисках его через кусты и высокую траву.

Он тихо, как только мог, побежал сквозь заросли, стараясь оказаться подальше от этого. Оно остановилось и шумно нюхнуло воздух, будто пытаясь уловить его запах.

Он продолжал двигаться, описывая круги вокруг полуразрушенного мавзолея, где он когда-то сидел в засаде, охотясь на группу Белых Цапель, которые использовали инопланетное телепортирующее устройство для контрабанды героина. Он остановился, услышав громкое довольное шипение, будто сразу с десяток паровозов с удовлетворением выпустило пар. Охотник взял след.

Уже не заботясь о тишине, Бреннан понесся, перепрыгивая через сломанные надгробия и прорываясь сквозь переплетение сирени и шиповника, путь его освещал месяц, которому осталось несколько дней до полнолуния. Не обращая внимания на колючки, он проложил путь сквозь заросли и достиг подножия кирпичной стены, окружающей кладбище.

Позади послышался громкий треск, что-то длинное и извилистое прорвалось сквозь кусты сирени и шиповника и остановилось, сияя в ночи, лунный свет играл на его золотых и серебряных чешуйках.

Это был дракон длиной в двадцать футов, стройный, как змея. Четырехфутовые ноги оканчиваются острыми как бритва когтями, морда – тщательно сделанная восточная маска с зубами как ножи, выпуклыми красными глазами, из раздувающихся ноздрей – облака пара.

Это, должно быть, Ленивый Дракон. Исчезник послал его на встречу в образе, далеком и от мыши, и от хорошенького котика. Бреннан автоматически потянулся к колчану, пристегнутому на липучках к поясу, хоть и не был уверен, что стрела с самой мощной взрывчаткой способна нанести урон столь страхолюдной бестии.

Замки – ничего особенного. Из-за осторожности работа заняла в три раза больше времени, чем нужно, но наконец ему удалось сдвинуть засов. Джэй приоткрыл дверь и проскользнул внутрь прохладного и темного знаменитого десятицентового Музея диких карт на Бовери.

На настенном пульте в тишине мигал красный свет. Джэй подошел к нему и набрал ту же комбинацию цифр, что и Даттон во вторник вечером. На такие вещи у него была хорошая память; мигающий красный сменился постоянным зеленым.

Теперь, когда он был один, внутри музея было еще страшнее, чем когда его вел Даттон. Он крался сквозь залы, в которых на него взирали восковые фигуры, в каждой тени ему чудились засевшие в засаде джокерские младенцы-монстры. Он два раза заблудился, прежде чем добрался до сирийской диорамы.

Освещение было выключено, и Джэй едва различал за стеклом очертания восковых фигур, застывших в своем движении. Саид уже начал падать. Хирам сжал кулак, бедняжка Пророчица в одиночестве держала в руке окровавленный нож. Где-то по центру был Хартман.

Было слишком темно, чтобы разглядеть сенатора как следует. Где-то должен быть вход. Он взглянул на ряды кнопок управления спецэффектами, нажал на одну из них. Внутри диорамы включились скрытые светильники, и Джек Браун засветился золотом. От восковых фигур протянулись тусклые тени. В тусклом свете белый костюм Палача сделался желтым, как одуванчик, металлические когти Пилигримы засияли. У одной из стен выделялся с трудом различимый на фоне задника контур двери.

Он отпустил кнопку и обшаривал взглядом вокруг, пока не обнаружил дверь с надписью: «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН». За ней был темный, душный и узкий проход. Джэй зажег спичку и двинулся, держась за стену рукой. Дверь в Сирию была не заперта.

Джэй отбросил сгоревшую спичку и зажег новую. В темном стекле отражался его двойник, в свете пламени изгибались и двигались восковые фигуры. Джэй осторожно переступил через д-ра Тахиона, лежащего без сознания в арабском одеянии, протиснулся между Золотым Мальчиком и Чудом-Юдом и прошел под нависающим Саидом к тому месту, где стоял Грег Хартман.