— Подожди, — сказала она. Она стала двигаться к окну, крепко держа телефон у одного уха, вытянув руку вперед, пальцы потянулись к занавеске.

— Изобель? Что происходит? Ты там или нет?

Остолбенев от ужаса из-за больших, движущихся черных очертаний у края ее оконной шторки, она смотрела на свою руку, в то время как тень приближалась, поразительно твердо… к ее окну. Прикоснувшись пальцем к краю шторки, она откинула ее и, слегка щурясь, попыталась что-то разглядеть в сумерках.

Тонкая, как у паука, рука, почти мерцающая белым в полумраке, ударилась о стекло. Изобель вскрикнула и отшатнулась назад, спотыкаясь и падая на ковер. Шторка взлетела. Телефон выпрыгнул из рук и оказался вне досягаемости.

Время от времени она слышала, как где-то далеко Гвен срывающимся голосом звала ее по имени.

Изобель в ужасе уставилась на темное окно, в котором на нее уставилось бледное, мерцающее на свету лицо.

— Ворен!

Изобель вскочила с пола и бросилась к окну. Отыскав застежки, она щелкнула замками, и вставив пальцы в пазы, потянула наверх.

Он присел, покачиваясь на уклоне крыши, наблюдая за ней, его спокойное и бесстрастное лицо было на уровне с ее.… С каждым взглядом, с каждой встречей их глаз, эти холодные, подведенные черным, нефриты впивались в ее, вызывая маленькие электроды, которые тут же проносились через все ее внутренности.

— Изобель! Изобель! — послышался напряженный и тихий, как у насекомого, голос откуда-то сзади. — Изобель, я звоню в полицию!

— О! — Изобель резко повернулась и, перед тем как поднести трубку к уху, бросила жест «Держись» в сторону окна.

— Гвен, — сказала она. — Это Ворен. Мне пора идти.

— О, Господи. Ладно, но ты обязательно мне перезво...

Связь оборвалась.

Изобель бросила телефон в сторону и еще раз подбежала к окну, чтобы его открыть. Она тянула и дергала его, пока оно не открылось на половину дюйма, пропуская холодный вечерний воздух в комнату. Она сунула руки под окно, готовая его приподнять, но замерла, когда почувствовала как кончики его пальцев, прохладные как октябрьский воздух, опустились рядом с ее.

Все перестало дышать. И появилось ощущение, что там, где их кожа соприкоснулась, пробежали маленькие заряды статического электричества.

Тихий стук в дверь заставил ее подпрыгнуть. Она развернулась и ударилась спиной об окно. Послышался какой-то сдвиг и вибрация за окном, тихое проклятие, а потом долгий царапающий звук.

— Изобель? — послышался голос ее отца.

— Не входи! — закричала она, и ее голос показался ей нелепо громким и непредсказуемым. — Секунду!

Она снова повернулась лицом к окну, только чтобы поймать взгляд Ворена, который скользил назад, головой вниз по склону ее крыши, какая-то сумка волочилась за ним, а он все еще цеплялся за выступ уже побелевшими костяшками пальцев.

— Ох!

Изобель закрыла рот руками, чтобы подавить свой крик и вышло что-то наподобие пронзительного писка. Она боролась с желанием закрыть глаза и смотрела с ужасом, как он скользит в сторону выступа. Ремешок его сумки зацепился за угол приподнятой гальки и вырвался из его рук. Его занесло к краю крыши, в последнюю минуту он смог изменить свое направление, как раз вовремя каблуки его сапог зацепились за желоб, а его руки уперлись по обе стороны от него.

Он остановился. Изобель снова вдохнула.

Стук в ее дверь оказался на этот раз более настойчивым.

— Изобель, у тебя там все в порядке?

— Все отлично! — крикнула она. Поставив ногу на подоконник, она поднялась и схватила шторки, потянув их вниз. — Просто… дай мне секунду, ладно?

Она развязала ленты на занавесках и задернула их. Повернувшись, она поспешно оглядела комнату и бросилась к шкафу. Она сняла свой розовый халат с вешалки и накинула его на себя, засовывая руки в рукава, завязывая кое-как пояс вокруг талии. Вцепившись в воротник, так чтобы ее отец не увидел футболку, она подошла к двери и чуть приоткрыла ее.

— Да? — спросила она, стараясь, чтобы ее дыхание казалось обычным.

Ее отец подошел ближе и поставил носок ботинка между дверью и дверной коробкой. Изобель нажала на дверь. Прищурившись, он посмотрел на нее с подозрением, а потом взглянул поверх ее головы.

— Папа, — сказала она, — я готовлюсь принять душ.

— О, — сказал он. Ложь сработала, и ее отец снова откинулся назад, убирая ногу из проема. — Мне показалось, что я слышал, как ты кричала.