— Буди здрав, княжич. В коий раз выбралась на торг, и ты здесь. А Георгий валку повел. — Вздохнула.

— Ты, Улька, Георгия жди, так он велел. В час отъезда ни о ком речи не вел, только тя вспоминал.

— Свыклись мы с ним.

— Может, ты и свыклась, да только у Георгия сердце к тебе прикипело.

Будто не слышала этого Улька, подняла глаза на Бориса:

— Я пойду, княжич?

Иногда вспомнит Владимир Святославович, как в Киев из Новгорода пришел, и тех бояр, какие с ним в ту пору были — Илья в Муроме с Глебом, Добрыня у Ярослава, Светозар пал на засечной линии, остались Свенельд да еще Блуд. Потом из младшей дружины перешли Путша, Еловит и другие…

После разговора с Борисом созвал князь Владимир бояр Свенельда с Блудом да еще несколько, и хоть не пир устроил, но угощение знатное, без блюдонош, отроки на стол подавали, не было и гусляров.

Чего только на столе не было: мясо жареное и вареное, рыба всякая, окорока запеченные и холодного копчения, а уж пирогам счета не было.

Пили не вино заморское, а меды хмельные, в бочоночках на цепях закачанные. Разговор вели ровно, говорили как уже о решенном. Владимир поведал о намерении отправить Бориса со Свенельдом в Ростов, печалился о предстоящей разлуке, но таково, утверждал великий князь, желание сына.

Бояре кивали согласно, поддакивали.

— Пора, — говорил Блуд, — иных сыновей совсем в ранние года на княжение посылал.

— Что же, — заметил Свенельд, — я с князем рядом буду, а ты меня знаешь, Владимир Святославович, тем паче Бориса пестовать не надобно, разума у него достаточно.

У Блуда любопытство проснулось:

— А что, Владимир Святославович, ты ведь намеривался Борису киевский стол завещать?

— Мнение свое не изменил, и, ежели смерть учую, Борису присягнете.

— О чем речь, великий князь, не мы ль твои товарищи?

Вернулся Блуд домой, первым делом кликнул девку:

— Мотнись на перевоз к колченогому, пусть хоть из-под земли сыщет мне Лешко, и пусть тот незамедля ко мне явится.

Лешко пришел к вечеру. Посмотрел на него Блуд, рыло воровское, за бородой и космами морды не видать, только глазки, глубоко запавшие, бегают да нос мясистый торчит.

— Ты, вор, слушай и запоминай, в Туров отправишься. Скачи, коня по пути не пропей. В Турове явишься к боярину Путше, челом ударишь, передай, великий князь Бориса отправляет в Ростов Великий, но после себя оставит Киев за сыном гречанки… Как о том скажешь, тут все и забудь, ино навеки память отшибут.

Каждый раз, проходя мимо подворья боярина Блуда, Борис задерживал шаги. Ему все казалось, сейчас появится Георгий. И никуда он не подался, ни за какой солью, а гоняет голубей. Поднимет голову княжич, парит стая, но не Георгием вспугнутая.

Теперь, когда Борису известен день своего отъезда в Ростов, ему особенно жаль, что нет в Киеве Георгия. Уж он-то непременно отправился бы с ним в Ростов, а захотел бы, взял с собой и Ульку.

В тот день, когда Борис наконец-то встретил Ульку и передал ей слова друга, он возвращался домой довольный.

Борис думал, что сыскал-таки Георгий свою любовь. Настанет время — женится Георгий, будет у него свое подворье, своя семья и непременно таков же рыжеголовый отрок, как Георгий…

Мысли на свою жизнь перебросились. К тому времени и у него будут жена и дети. Ужли случится такое, думает княжич, ведь он еще не встречал той девицы, какую бы полюбил. А может, отец найдет ему жену, как Святополку? Привезли Святополку невесту из земли ляхов, а Ярославу у свевов невесту сыскали. А была ли у них любовь?

О том у Бориса разговор с Анастасом случился, на что иерей невозмутимо ответил:

— Стерпится, слюбится…

А еще поговаривали, у Ярослава невеста красоты неописанной, но гордостью обуреваема. Злые языки сказывали, Ингигерда будто бы называла Ярослава хромцом.

Размышлял о том княжич, и хотелось ему, чтобы везли ему невесту из иного государства. Борис хотел, чтоб досталась ему жена по любви, как у Георгия к Ульке…

Проходил Борис мимо подворья воеводы Блуда, воротний мужик колпак войлочный скинул:

— Здрав будь, княжич. Нет молодого боярина, и мимо проходишь?

— Что мне у воеводы без Георгия?

— И то так. Вона и сам Блуд идет, легок на помине.

И мужик отступил за ворота. А воевода уже подошел, отдышался.

— Жарко! — Отер пот.

На Блуде кафтан суконный, шапка низкого меха, порты в легкие сапоги вправлены.

— Не зайдешь ли, княжич? Ты, поди, без Георгия и дорогу к нам позабыл. А мы-то тя любим. Георгий, даст Бог, к морозам вернется, а ты в ту пору в Ростове уже княжить будешь. — Блуд спрятал усмешку в бороде. — Звучит-то как, ростовский князь! — Воевода палец поднял. — Надолго ли?