Вздохнул Владимир:

— Если бы можно было вернуть ее к жизни и отслужить о ее здравии, как счастлив был бы я…

Иерей пристально посмотрел на князя:

— Ты мечтаешь о несбыточном. Всевышний призвал ее к себе, и не кощунствуй.

— Когда я уйду в мир иной и встречу Анну, то скажу ей: я исполнил все, что обещал тебе… Прошу, Анастас Корсунянин, служи Борису, как и мне служил.

Иерей молча взял в руку висевший поверх рясы серебряный крест, поднес к губам.

— Благодарствую, Анастас, успокоил мою душу, — промолвил Владимир, — мятется она.

В городе Борис повстречал митрополита. Поддерживаемый юным черноризцем, Иоанн шел медленно, гордо неся голову, покрытую скромным монашеским клобуком. Да и вся одежда на владыке была весьма скромной.

Увидел Иоанн молодого князя, остановился. Борис подошел, встал под благословение.

— Владыка, радуюсь, когда зрю тебя во здравии.

— Господь хранит меня, сыне, яз же молю Бога, чтоб послал здравие великому князю. Много огорчений доставляют ему сыновья старшие, Святополк и Ярослав. Не к голосу отца прислушиваются, по уму иноземцев живут. Особливо Святополк. Великий стол делят при отце живом, Бога забывают.

— Я, владыка, мыслю, киевским столом владеть старшему из рода Рюриковичей.

Настороженно посмотрел митрополит на князя, будто хотел убедиться в правдивости его слов.

— Яз о том сказывать отцу твоему не стану, великий князь волен поступать, как ему разум подсказывает, а сыновьям слову великого князя повиноваться. — И тут же разговор о другом повел: — Ныне приглядывался, где храм новый заложить, да чтоб был он каменный, и когда поставим, имя ему будет Святой Софии, как в Константинополе. Оденем его в мрамор, искусные богомазы распишут его стены… Проведывай меня, князь Борис, яз поучениями тя не одолею…

И пошел, опираясь на посох, высокий, худой.

Князю Владимиру Гурген пускал кровь. Темная, вязкая, она томной струйкой стекала в медный таз. Врач брал ее на палец, нюхал, шептал что-то на своем языке, а Владимир посмеивался:

— Язык мне твой непонятен, Гурген, о чем бормочешь. А кровь у меня что у коня старого, тащит воз тащит, а жизни уже нет.

Врач насупил косматые брови:

— Ты не конь, ты великий князь, а кровь твоя в застое. Я сварю тебе настой из многих трав, и кровь сделается алой и станет играть в твоих жилах.

Однако сколь ни пил Владимир настоя, кровь оставалась прежней, и великий князь сказал:

— Не обновляется кровь, и нет в том вины на тебе, Гурген, молодость не возвращается. — Великий князь, чуть повременив, добавил: — О прожитых годах не сожалею, что судьбой предопределено, исполнил, а как после меня, то Господу решать. — И повел рукой. — Молодость и старость — закон жизни. Тебе ли то не ведомо, Гурген?

Вторая неделя, как Георгий дружинник. Вместе с другими отроками проводит время на ристалище — обучается владеть мечом и копьем, стрелять из лука и держать щит, то, чему Бориса обучали год назад. День у Георгия занятый, и ему редко удается побывать на Подвальной улице. Разве когда с караула сменится либо с дозора вернется и едва коня расседлает, на конюшню отведет, спешит к Ульке. А она его уже выжидает. Выскочит из калитки, перемолвятся — и назад в дом, ино пойдет злой слух, и не очистишься…

Борис говорил товарищу:

— Дай срок, Георгий, скажем великому князю, и женишься. Поставим тебе хоромы, я буду к вам в гости ходить, сына твоего первого пестовать…

Говорил так князь, а сам о своем думал, Ольгицу вспоминал. Верно мыслит, позабыл ее Борис, ан не так. Все не решится поведать отцу о ней, какая она и чья дочь. Что ответит ему великий князь? Борис знает, Владимир Святославович задумал породниться с германским императором Генрихом, там невест искать младшим сыновьям, а против воли отца не поступишь.

Как-то завел князь Владимир при митрополите разговор о женитьбе Бориса.

— Близится время, когда привезут Борису невесту из страны Германской.

Борис промолчал, а митрополит заметил:

— Святополку латинянка досталась, Ярослав из варягов везет, а Бориса тоже католичкой наделить хочешь, как и Святополка?

Обрадовался Борис, в митрополите защитника своего увидел, но тут Владимир голос возвысил:

— Те, владыка, невдомек, в браке княжеском не одна любовь надобна, но и расчет государственный…

Так и не осмелился Борис завести разговор с отцом об Ольге.

Великий князь суд вершил нередко: то торговые люди свару меж собой затеют, то взаимодавец с ответчиком требуют рассудить их, то тут двух разбойников на торгу изловили, продавали корзно боярское и шапку меховую. Суд собрался на княжьем дворе. Владимир Святославович сидел на помосте, а вокруг гридни толпились и народ киевский.

Привели воров. Те по сторонам глазищами зыркают зло. Люд гудит, требуют смерти разбойникам.