— Правда?

— Это ты нарисовал? — не то утверждает, не то предполагает Выходцева.

— Да! — нехотя признаётся Дориан и дёргает: — Пошли…

Катя изумлённо открывает рот, но сказать больше ничего не получается — Мареш увлекает дальше по таинственному коридору и останавливается возле последней стены.

Огни пламени поднимаются под потолок. Искры костра разлетаются в стороны. Это — маленькие альвы! Миниатюрные девушки с длинными тёмными волосами, ниспадающими тяжёлыми локонами по плечам. Огромные карие глаза с лукавым блеском. Пухлые алые губы. Пышногрудые, с тонкими талиями, округлыми бедрами и стройными ногами. В разноцветных платьях, не скрывающих женственные изгибы фигур. Все как одна — Нойли!

— Ты любишь её, — шепчет больше себе, чем для ушей Дориана Катя, очертив контур искры.

Мареш даже не оборачивается, проводит ладонью по поверхности — она отзывается мелодичным переливом. Его пальцы ловко бегают по неоновым брызгам под аккомпанемент музыкальных сигналов, и стена беззвучно раздвигается, точно створки лифта. Мертвечиной тянет сильнее — ещё два запаха. Дориан увлекает за собой, и Катя смело шагает внутрь.

— Если я попробую тебя воскресить, вы сможете быть вместе? — открыто смотрит на ламию.

В его серо-зелёных глазах на миг проскальзывает робкая надежда, но тотчас испаряется:

— Нам это не поможет. Тогда мы для Ламии станем простой мишенью. Месть за Мию, подкрепленная желанием покарать за предательство королевы. У нас с Нол нет шанса.

Двери тихо разъезжаются. Мареш за руку тащит по светлому и удивительно пустому коридору. Металлические, отдающие холодом и неприступностью стены. Катя еле поспевает — шаги лёгким шуршанием разлетаются, исчезая в глубине таинственного прохода, похожего на туннель катакомбы, ведущего к столь же загадочной лаборатории. Впереди показываются очертания дверей.

— Я поняла почему помогаешь, — нервным смешком вырывается жалость, приправленная волнением. — Попытка — не пытка?

Дориан бросает задумчивый взгляд:

— Что-то вроде того. Даже если Нол меня не простит, я буду защищать, ведь Ламия дала разрешение на её убийство. Другого мне не остаётся.

— Ты — склизкий типчик, Дориан… Грей! — Мареш так резко останавливается, словно втыкается в невидимую стену, что Выходцева налетает на него: — Прости, — морщится стыдливо.

Кровопийский бездонный омут во всю глазницу с жёлтыми огнями, гневно сверкает — уцепившись за Катю, блуждает по сознанию. Щекотливость положения холодом сковывает тело. В голове раздаётся лёгкое потрескивания, точно от оголенных проводов, соприкасающихся между собой. Мозг бурлит.

— Меня взломать всё равно не сможешь, — бормочет Катя, отворачиваясь. — Сколько бы моей крови не высосал, упырёныш.

— Прости, — виновато кивает Мареш. — С чего взяла, что Грей?

— Имя звучное… А фильмец как-то смотрела.

— Там не всё правда, но смысл тот же. Я продался Ламии за… Это уже неважно, — отмахивается и стремительно идёт дальше. — Пошли.

Катя семенит за ним:

— Не расскажешь?

— Потом, — неопределённо мотает головой Дориан. — Может быть… Когда-нибудь… — продолжает бормотать, словно в прострации. — Если выживу… Если получится…

Двери… двери… Голос Мареша утихает… Катя взглядом цепляется за продолговатые, чуть загнутые металлические ручки. Дежавю!.. Выходцева сосредоточено вспоминает, где такое видела?..

Чёрт! Как во время воскрешения, когда бегала по тёмному коридору. Сотни дверей… Удирала, падала, отползала… Её преследовали изумрудные глаза зверя. Душа — душа кошки. Сон!..

Дориан останавливается перед очередной дверью:

— Ты должна знать! — заметно нервничает. — Я ведь тоже, так сказать, только вошёл в доверие к Ваику. Он — хитрый лис, меня четыреста лет за нос водил, но толком ни к чему не подпускал. Умный… Поэтому за ним Ламия и следит. Так что, мы с тобой в равных условиях. Для меня всё это тоже в новинку.

Дориан тянет за ручку, дверь с лёгким скрипом открывается. Мареш приглашающе кивает — Катя ступает в хорошо освещенное помещение. О-о-о, лаборатория! Белоснежные стены, потолки, кафельный пол. Столы, столы, шкафы… Кварцевые аппараты. Посуда из стекла, фарфора, пластика и металла. Пробирки, колбы, стаканы, воронки… Дориан останавливается рядом. Прячет руки в карманы брюк и, покачиваясь взад-вперед, улыбается:

— Вот она — обитель гения Ваика! Ламия за то, чтобы здесь оказаться, отдала бы многое. Четыреста лет я потратил, и только сейчас получил допуск! Жаль, что поздно, — добавляет с кислым сожалением.

— Что тебе мешает сдать нас всех прямо сейчас? — озадачивается Катя.

— Для меня это ничего не изменит, котёнок! Я знаю Ламию долго, она всё равно убьёт и меня, и Нол!

— Но если ты сдашь…

— Убьет! — Мареш идёт вперёд. — Другого не дано!

— Мнет жаль… — звучит немного лживо, Выходцева ведёт плечом. — Прости.

— Всё нормально. Я буду вам помогать до последнего. Не потому, что ты — милая девочка, а потому, что это — последняя попытка спасти Нойли.

— О-о-о, — огорошено протягивает Катя. — Смотрю, действие моей крови заканчивается?