Ник выглядел как обычно: дорогая одежда, от которой разило примесью морского бриза с цитрусовыми и древесными нотками, всклокоченная кудрявая голова, улыбка на устах и спокойствие в глазах. Всё было как обычно, вот только Наталия больше не чувствовала трепета и нежности к себе. Ник стал чужим. И это испугало девушку сильнее, чем, если бы он вовсе не пришёл к ней.

Наталия проводила Ника в комнату и предложила чай.

– Нет, спасибо, – отмахнулся Ник, – я ненадолго.

– Ясно, – кивнула девушка. – Тогда, может, присядем, – предложила она, опускаясь на самый краешек дивана.

Ник, хоть и не охотно, но сел рядом. Некоторое время он молча разглядывал профиль Наталии, но вскоре вскочил с места и подбежал к открытому окну, как будто его всё это время подогревали на раскалённой плите. Девушка в ужасе уставилась на спину молодому человеку, догадываясь, о чём он никак не может ей сообщить. И единственное, что она сейчас хотела это тоже вскочить и убежать далеко-далеко. Но ей в отличие от него бежать было некуда, и Наталия продолжала мужественно сидеть на своём месте, прямо глядя боли в глаза, когда Ник, наконец, повернулся к ней лицом. Благодаря неимоверным усилиям, она растянула на лице улыбку, чувствуя, как вокруг горла стянулась петля, а внутри что-то оборвалось. Цепляясь за соломинку, девушка инстинктивно поднялась на ноги и нетвёрдой поступью подошла к двери, взялась за ручку и замерла, когда Ник вдруг заговорил:

– Ты первая девушка, которую я боюсь потерять. С тобой я чувствую себя свободным. Мне не нужно притворяться и казаться тем, кем я не являюсь на самом деле. И я это ценю… очень ценю. Я не смогу без тебя, я уверен. Мне жизненно необходимо видеть и слышать тебя! Ты самое драгоценное, что есть в моей никчёмной жизни. И самое последнее, чтобы я хотел тебе сделать – это причинить боль… Я лучше откушу себе руку, чем позволю тебе страдать, Наталия…

Девушка была ошеломлена такими прекрасными словами и чувствовала, как внутри бабочки распускают свои крылья для полета. Она повернулась к нему лицом и заглянула в его серебристые глаза. Её сердце тянулось к нему и девушке неосознанно хотелось ему что-то ответить, обнять, поцеловать, но разум всё равно бил тревогу, ведь Ник до сих пор оставался совершенно посторонним и непонятным. Что тут же подтвердили его слова:

– Но я уверен, что ты будешь страдать, понимаешь? Я человек, которого не научили любить, и ждать от меня невозможного – это болезненная и пустая трата времени. Я не могу позволить себе эту роскошь. Не могу позволить тебе пропустить свою настоящую любовь. Это бы означало, что я отношусь к тебе хуже, чем к себе… чем есть на самом деле. Но это не так, ты ведь понимаешь?

Наталия не понимала. За одну минуту мир перевернулся. Вокруг всё померкло. Тепло отступило. Бабочки улетели… Да и не бабочки это были, а мотыльки, крылья которых сейчас безжалостно горят в огне её растоптанных чувств. Но девушка продолжала стоять перед Ником с широко раскрытыми пустыми глазами. И с губ её слетел лишь тот ответ, которого ждал Ник, ведь то, что она хотела сказать на самом деле, иголками воткнулось в кровоточащее сердце.

– Понимаю.

– Я думаю, нам стоит остаться друзьями, – облегчённо выдохнул Ник, – пока мы не зашли слишком далеко, и нам бы не пришлось расстаться вовсе.

– Да.

Ник широко заулыбался, всем своим видом показывая, что с его груди только что упал здоровенный камень.

– Я рад! Ты просто не представляешь себе, как я рад. Я целый день готовил речь, чтобы убеждать тебя, что мы и так были всего лишь друзьями, что и без поцелуев могли бы спокойно прожить, а вот без общения – нет… – Ник на секунду умолк, пристально вглядываясь в лицо Наталии. – Мне бы тебя сильно не хватало и я, действительно, рад, что ты поняла меня… что всё так удачно вышло. И ты, я надеюсь, тоже так думаешь?

– Да.

Ник медленно преодолел разделяющее их пространство и остановился в паре сантиметров от девушки. Он положил ладони ей на плечи и, слегка склонив голову, по-отечески чмокнул Наталию в лоб.

– Тогда я пойду, пожалуй, – шепнул он на прощание и, обойдя девушку стороной, прошёл прямиком к входной двери.

В квартире воцарилась тишина.

Наталия продолжала стоять всё на том же месте, не в силах шелохнуть хоть пальцем. Она чувствовала, как погружается в чёрную бездну, из которой ей уже никогда не выбраться. По её щекам быстрым потоком катились слёзы, но она не замечала их. Она ничего не видела – мир погрузился в темноту, утратив всякие краски. Девушка чувствовала, что бездна соединяется с ней и уже распространяется по всему её телу, засасывая в себя все чувства и эмоции, оставляя зияющую пустоту, в которой, настойчиво цепляясь за жизнь, существовала лишь боль.

Когда Сэния вошла в комнату, бубня себе под нос что-то про дверь, которую беспечно забыли закрыть, то совсем не ожидала увидеть стоящую, как статуя, Наталию. Она испуганно вздрогнула и, прижимая ладонь к сердцу, подошла к подруге.

– Как же ты меня напугала! Мы же договорились встретиться… Наталия?

Сэния обошла подругу и, когда остановилась напротив неё, наконец, разглядела на щеках влажные дорожки и дрожащие руки, сжатые в кулачки так, что побелели костяшки пальцев.

– Наталия, что случилось? – забеспокоилась подруга.

Но девушка как будто пребывала в другом мире и совершенно не реагировала ни на какие слова и звуки. Тогда Сэния взяла Наталию за плечи и несколько раз несильно тряханула. Но скорее от прикосновения, чем от действия, она, наконец, сфокусировала свой взгляд на лице подруги и вернулась в печальное настоящее.

– Что случилось? – повторила свой вопрос Сэния, так и не убрав своих рук с плеч девушки.

Наталия вдруг часто-часто заморгала, но и это не помогло ей справиться с подступившими слезами, и они новым потоком хлынули их глаз. Слабость также взяла верх, и девушка просто рухнула на пол, и лишь поддержка Сэнии смягчила падение. Из горла рвалось рыдание, а сердце разрывалось на кусочки. И сдерживать своё отчаяние было бы ещё больнее, поэтому Наталия кинулась в распростёртые объятия подруги и разрыдалась у неё на груди. Она оплакивала встречу с Ником, то, что доверилась ему, что их отношения завершились так внезапно, что она была такой глупой… что она полюбила и любила до сих пор вопреки всему… Она оплакивала конец, которого она не желала. Но это был, совершенно точно, конец всему.