Император Николай Павлович был буквально очарован, и не раз с гордостью говорил, что на вознесенском смотре Россия, слава Богу, в грязь лицом не ударила.

Иваном Осиповичем был устроен грандиознейший бал, хозяйками которого, между прочим, были графиня Ольга Потоцкая, сестра Витта, и графиня Елизавета Воронцова, супруга новороссийского губернатора.

Второй бал был потом в Одессе, после которого Витту за безукоризненно проведённый Вознесенский смотр были пожалованы алмазные знаки ордена Святого Андрея Первозванного и триста тысяч рублей.

Из Одессы высокие гости отправились в Крым. И Витт в своём имении «Верхняя Ореанда» устроил роскошнейший пир, порадовавший и изумивший всех высоких гостей.

Неумолчно играла музыка. С гор стреляли из пушек. Вечером скалы были иллюминованы разноцветными шкаликами, а на вершинах гор были выставлены горящие смоляные бочки.

А государя Николая Павловича, между прочим, сопровождали: императрица Александра Фёдоровна, великий князь Михаил Павлович, наследник престола цесаревич Александр Николаевич, великая княгиня Мария Николаевна. Из военачальников блистали сами Ермолов и Воронцов. Иностранных принцев, князей, генералов и военных министров было не перечесть.

Однако подлинным хозяином, героем, и, можно сказать, дирижёром смотра и порождённых им пиров и фейерверков был никто иной, как Витт. Но это в данном случае не было единственной его заслугой.

Император Николай Павлович ещё особо благодарил Ивана Осиповича за то, что в Вознесенске, Одессе и Крыме безопасность высочайших гостей была устроена просто бесподобно.

Хочу только заметить, что никаких попыток покушения на жизнь царствующих особ, посетивших смотр, не было и в помине – по крайней мере, нам ничего об этом не известно. Тем не менее императорская похвала была более, чем серьёзной.

И Витт был поистине счастлив. Его давняя слава сокрушителя антимонархических заговоров была только упрочена.

Смотр 1837 года и всё, что ему сопутствовало, – это был истинный триумф Витта, имевший даже большой всеевропейский отклик. И вместе с тем, как потом оказалось, это, увы, была лебединая песня Ивана Осиповича.

25 апреля 1838 года генерал Витт был назначен инспектором резервной кавалерии (то есть под его начало была отдана вся резервная кавалерия Российской империи, а это ведь была целая армия), а уже в июне этого же года он отправился за границу лечиться, хотя ещё и не от смертельной своей болезни.

Однако награды наградами, почести почестями, но вскорости по окончании исторического вознесенского смотра, император Николай Павлович самолично отдал распоряжение начать секретное расследование касательно весьма больших растрат казённых денег на военных поселениях юга России.

Проведение смотра задержало это высочайшее распоряжение, отодвинуло, но не могло его предотвратить.

А может, смотр великолепием и даже роскошью праздников и фейерверков, ему сопутствовавших, как раз и подвигнул царя на это распоряжение, хотя о растратах на юге слухи были ещё раньше, в конце Александровского царствования.

В любом случае, открывшиеся вдруг у графа Витта хвори были очень даже кстати.

В плане же обеления репутации новоявленного инспектора резервной кавалерии кончина его была подлинным выходом из положения, ибо именно благодаря этой кончине начавшееся было расследование и было не приостановлено даже, а остановлено, ибо спрашивать ведь уже стало не с кого. Витт опять, по своему обыкновению, улизнул, хотя уже совершенно кардинальным образом.

Сам генерал, правда, сильно рассчитывал, что спасёт его смотр, а на самом деле по-настоящему спасли его болезни и смерть.

Всё-таки он был исключительный везунчик – настоящий сын своей знаменитой матери.

Кстати, как можно сказать на основании имеющихся данных, Витт, уйдя в мир иной, спас не столько себя, сколько других, а именно администрацию южных военных поселений. Всё дело в том, расследование вряд ли смогло бы доказать вину Витта. И тут хотя бы несколько слов надо сказать о нём, как о начальнике военных поселений и командующем трёх резервных кавалерийских корпусов – то было своего рода государство в государстве.

Витт письменных дел терпеть не мог, а в хозяйственную часть совсем не входил; бумаги подписывал, не читая, и при отъезде из военных поселений оставлял открыто в штабе целые кипы своих бланков, что как раз и было причиной хищения больших казённых сумм.

В общем, в отсутствие Витта (а он отъезжал довольно-таки часто, в Одессу хотя бы) в штабе поселений творилось бог знает что! Тут-то ведь как раз и шли в дело пустые бланки с подписью Витта.

Никогда не вмешиваясь в распоряжения своих подчинённых, он лишь требовал в известные сроки донесений о состоянии резервных кавалерийских корпусов и на основе этих донесений составлял доклады государю и военному министру.