Какие признаки приписывает познающий субъект познаваемым предметам? Эмпирик не дает прямого ответа и на этот вопрос. Однако определенный ответ-вывод мы можем сделать из его многочисленных иносказательных размышлений. Так, например, он считает спорным заявление предшествующих ему мыслителей о том, что огонь имеет «жгучую природу», поскольку не все можно сжечь при помощи огня. Способность огня расплавлять другие предметы не есть свойство его собственной природы, а является свойством вещественного материала, который подвергается воздействию огнем. Воск плавится не потому, что огонь имеет плавильную силу, а потому, что воск обладает свойством расплавляться. Таким образом, Секст Эмпирик предостерегает мыслителей, с одной стороны, от приписывания воздействующим предметам признаков предметов, на которые они воздействуют, и, с другой стороны, от приписывания воздействуемым предметам признаков воздействующих предметов.

7. Рассудок познает не предметы действительности, а их «аффекции» (мыслительные образы, представления).

Эмпирик заостряет внимание на отношениях между представлением вещи («аффекцией») и самой вещью. В силу основного «скептического» подхода к изложению тех или иных философских проблем он подвергает сомнению и познающую силу разума. Объясняется это следующим образом. Подобие внешних предметов нашим «аффекциям» вовсе не свидетельствует о том, что рассудок постигает внешние предметы. Аффекции представляют собой своеобразное изображение внешнего предмета, сравни, например, портрет Сократа и живого Сократа. Отсюда делается вывод, что рассудок познает не внешние предметы, а подобие внешних предметов, то есть их «изображение», иначе говоря, их мыслительные образы. Поскольку аффекции и рассудок неотделимы от человека как познающего субъекта, не следует исключать из процесса познания такие моменты, как приписывание познаваемой вещи свойств и качеств, не присущих ей самой по себе. Эти приписываемые ей признаки могут иметь чисто субъективный характер, связанный с особенностями, границами и возможностями органов восприятия разума познающего человека-субъекта. Такой вывод можно сделать из многочисленных примеров-аналогов, приводимых автором в его трудах. Ср.: «Хлещущий по телу кнут, хотя и доставляет страдание телу, но сам не есть страдание», «пища и питье доставляют удовольствие тому, кто ест и пьет, но само не есть удовольствие». В другом месте эта мысль формулируется более явно, ср.: «Разум оперирует представлениями, то будут восприняты результаты представляемых предметов, но не сами внешние предметы». Соответственно, продолжая аналогию, можно сказать, что внешние предметы не одинаковы с представлениями и понятиями о них, а лишь обнаруживают некоторую похожесть. Точно так же языковые значения не совпадают полностью с соотносимыми с ними понятиями (= не одинаковы), а лишь обнаруживают некоторое сходство с ними.

8. Поскольку знак замещает предмет или представление предмета, он не мыслим вне соотносимой с ним вещи.

Эмпирик определяет знак как некий субстрат, выполняющий функцию заместителя вещи. Знак всегда относителен. Ср.: «Он знак чего-то, поскольку это последнее обозначено». Знак мыслится одновременно с вещью, ср.: «Вместе со знаком должно восприниматься и то, чего он знак. Не воспринимаемое же вместе с ним не будет его знаком». Следует предположить, что если словесный знак соотносится с какой-то вещью как ее наименование и при этом ассоциируются другие вещи, сопряженные или соположеные с именуемой вещью, то этот словесный знак выступает знаком не только данной вещи, но и знаком сопредельных с нею других вещей. Таким образом, мы выходим на проблему сообозначения, сознаковости.

9. Знаки бывают явные (соотносимые с наблюдаемыми предметами) и неявные (соотносимые с предметами, недоступными непосредственному наблюдению).

Явные знаки соотносятся с явными или неявными предметами. «Явный знак явного (предмета) есть тень тела». Иными словами, явный знак неотделим от явного предмета. Последний является наблюдаемым.

В качестве неявного "предмета" может выступать, к примеру, «стыд». Он невидим. Его явным знаком выступает, как правило, «краска стыда». Явные предметы и их качества воспринимаются человеком с помощью чувств, неявные предметы – с помощью мысли. В любом случае и те, и другие воспринимаются с помощью языковых знаков.

Соответственно данному положению Эмпирик детализирует определение знака. Явные знаки он подразделяет на чувственные и умопостигаемые. Прямого ответа на вопрос, к какому разряду можно было отнести языковые знаки, мы у Эмпирика не находим. Скорее всего, языковыми знаками относятся к разряду явных знаков. С их помощью мы познаем как чувственные, так и умопостигаемые предметы. Языковые знаки делают явными наши мысли и чувства.

Продолжая знаковую интерпретацию, философ терминологизирует знаки как «показательные» и «воспоминательные». Показательный знак является по своей природе уникальным, так как он указывает на один предмет, «намекает на обозначенный предмет». Воспоминательный же знак указывает на множество предметов, он обозначает их, по нашему разумению, «так, как мы установим». Таким образом, связь воспоминательного знака с обозначаемой вещью является более конвенциональной (произвольной) и зависимой от воли говорящего субъекта.

10. «Нелепо результат, происходящий от соединения двух, прилагать не к двум, а приписывать только одному из двух».

Оригинально решается вопрос Эмпириком о взаимодействии двух величин, например, двух предметов, и результате этого взаимодействия. Результатом взаимодействия Солнца и воска является плавление. Эмпирик утверждает: «Нелепо результат, происходящий от соединения двух, прилагать не к двум, а приписывать только одному из двух».

Данный подход полезно взять на вооружение в решении проблемы взаимодействия, с одной стороны, мыслительного понятия и отражаемой вещи, с другой стороны, мыслительного понятия и языкового значения. Здесь следует решить вопрос о том, какое новое качество порождается в результате данного взаимодействия и насколько оно истинно или ложно в отношении объекта познания – вещи, или в отношении объекта выражения – понятия. Здесь также становится актуальным вопрос о том, как языковое значение в акте выражения мыслительного понятия реагирует на изменившееся качество последнего. Иными словами, это вопрос о том, как соотносится консервативная (статическая) семантика языка с прогрессивным (динамическим) содержанием мыслительного понятия.

11. Целое является относительным в том плане, что может мыслиться как целым по отношению к своим частям, так и частью по отношению к другому целому.

В познавательном аспекте представляют интерес взгляды Эмпирика на соотношение целого и части в мыслительном процессе. Согласно автору, целое является относительным в том плане, поскольку мыслится как целое по отношению к своим частям, и как часть по отношению к другому целому. Данное положение ценно тем, что оно открывает новые перспективы в интерпретации проблемы взаимоотношения языка, сознания и действительности.

Язык своеобразно представляет отношение целого и части. К примеру, иногда наименование целого предмета соответствует обозначаемому частичному предмету. Воздействию подвергается не весь предмет, а только его часть, ср. Он стукнул кулаком по столу. Здесь именуется целый предмет-объект (стол), а обозначается лишь его часть – «столешница». Здесь мы сталкиваемся с проблемой разделения двух семиотических актов – наименования и обозначения.

12. В высказывании предметы действительности могут предстать как реально существующие или как гипотетические (реально уже или еще не существующие).