5. Языковой знак вообще как лингвистическое понятие является фикцией.

По мнению ученого, есть разные типы языковых знаков: 1) субстантивные имена; 2) вербиальные (глагольные) имена. Нет знаковости у прилагательных и наречий, поскольку они не имеют прямого, самостоятельного выхода на обозначаемое понятие. Они имеют статус сознаков в составе субстантивных и вербиальных знаков. Развитие данной точки зрения в лингвистике могло бы привести к пересмотру постулатов традиционной грамматики, ориентирующейся на латино-греческий грамматический эталон.

6. Основные единицы языка – звук, фонема, графема, кинема, акусма, кинакема, морфема, синтагма (слово).

"Звук – это всего лишь простейшая фонационная (произносительная) единица, которая вызывает единое акустическо-фонетическое впечатление"

"Фонема – это единый, неделимый в языковом отношении антропофонический образ, возникший из целого ряда одинаковых и единых впечатлений, ассоциированных с акустическими и фонационными (произносительными) представлениями".

«Фонема – единое фонетическое представление, возникшее в душе путем психического слияния впечатлений, полученных от произнесения одного и того же звука". Это "психический эквивалент звука». Фонема предстает как инвариантный образ звуков, синтезированное акустическое представление в языковом сознании.

«Графема – представление простейшего, дальше не делимого элемента письма, или писанно-зрительного языка».

Определяя наиболее известные нам сегодня единицы языка (звук, фонему, графему, морфему, слово), Б. де Куртенэ вводит понятия кинемы, акусмы, кинакемы. К сожалению, данные термины не получили должного распространения в лингвистике, но понятия которые они фиксируют остаются до сих пор актуальными. Ср.:

«Кинема – с точки зрения языкового мышления, дальше не разложимый произносительный или фонационный элемент, например, представление работы губ, представление работы мягкого неба, представление работы средней части языка и т. д.».

«Акусма – с точки зрения языкового мышления, дальше не разложимый акустический или слуховой (аудиционный) элемент, например представление мгновенного шума, получаемого от взрыва между сжатыми произносительными органами, представление акустического результата работы губ вообще, представление носового резонанса и т. д.».

«Кинакема – соединенное представление кинемы и акусмы в тех случаях, когда благодаря кинеме получается и акусма. Например, кинема губ вместе с губным акустическим оттенком составляет кинакему губности».

Вероятно, наибольшую ценность эти понятия и их определения имеют как раз для методики преподавания (пропедевтики). Все они толкуются с точки зрения «языкового мышления», которое проявляет себя не только в идеальных семантических представлениях (значениях, смыслах), но и в образах звуков и физических импульсах, а также в тесной взаимосвязи представлений и образов.

Определяя морфему как «дальше не делимый, дальше не разложимый морфологический элемент языкового мышления» автор указывает, что этот термин является родовым, объединяющим для частных, видовых понятий вроде корень, префикс, суффикс, окончание и т. п.», Бодуэн де Куртенэ полагает, что данный термин нельзя считать лишним, поскольку он представляет родовое понятие.

Несомненной заслугой Б. де Куртенэ является введение в лингвистический обиход понятия «нулевой морфемы». Ср.: «Кроме морфем, состоящих из определенной произносительно-слуховой величины, мы должны принять непременно тоже морфемы «нулевые», т. е. лишенные всякого произносительно-слухового состава, и тем не менее ассоциируемые с известными семасиологическими и морфологическими представлениями». В этой связи он усматривает наличие нулевого элемента в языковом мышлении.

Нулевая морфема – это «душа без тела». Данное положение автор связывает лишь с морфологическими явлениями, ср. стол+ o. Но принцип «нулевого элемента» можно распространить при желании и на лексику, ср. военный + o = военный человек; o + каска = стальная каска.

Совершенно неожиданным для слуха современного синтаксиста предстает определение синтагмы, ср.:

«Синтагма – слово как морфологический элемент более сложного морфологического целого, т. е. фразы или предложения».

Следует задуматься над тем, почему Б. де Куртенэ отождествляет синтагму и слово. Не потому ли, что всякое слово частью исторически (что было отмечено еще К. Бругманном) и частью синхронически восходит к словосочетанию и, что в конечном итоге на момент говорения мы имеем дело со словом как с усеченной или потенциальной синтагмой?

7. Язык – это филологическое искусство.

Наука отличается от искусства. Искусство изобретает, наука открывает. Язык как искусство – это применение языка, для удовлетворения потребностей жизни (например, усвоение родного или иностранного языка). Но успех этих мероприятий стоит в прямой зависимости от достижения языковедческой науки. Понятие языка как искусства в большей степени относится к филологии. Видимо, поэтому Б. де Куртенэ вычленяет лингвистику из филологии.