Слова языка, именующие комбинации представлений, ассоциируют первоначально всю цепочку связанных в пространстве и времени предметов. Со временем эти ассоциации заменяются, обновляются, стираются. Их смысл этимологизируется. По-видимому, это следует отнести, прежде всего, к фразеологическим единицам языка, в которых идиоматизирован исторический смысл.

Этимологизированы также в той или иной степени некоторые действия и даже деятельность людей в сфере традиций и обычаев, ср.: «В эпоху кулачного права рыцарь, входящий в чужой замок должен был непременно снимать шлем и перчатки. Это была необходимая предосторожность со стороны хозяина: его гость без этого вооружения был уже безопасен. В наше время обычай этот, имеющий некогда разумное основание сохранился в лишенной действительного значения церемонии – снимать шапку с головы и не подавать рук в перчатках при здравствовании».

Н. В. Крушевский выводит проблему этимологизации слова на проблему взаимодействия современной мысли и слова с закрепленной за ним исторической картиной предмета, более или менее осознаваемой современным человеком. Точнее говоря, в слове первобытная мысль соотносится с современной мыслью. В слове сталкиваются, таким образом, «две стороны одного и того же факта» – историческая картина предмета и настоящее (современное) представление предмета.

8. У людей развивается привычка мыслить отвлеченно. Слово становится немым знаком.

Ассоциативные впечатления, закрепленные за словом в первобытную эпоху, со временем стираются в уме человека вследствие частого употребления этого слова в иных речевых условиях. Однако, суть даже не в том, что первоначальное значение слова постепенно забывается, а в том, что у человека развивается привычка мыслить отвлеченно без обращения к образам, наслаивающимся на слово.

Если историческая ассоциация обозначаемого словом предмета этимологизирована, т. е. больше не воспринимается, мы имеем дело с первобытной мыслью как «немой картиной» предмета. Если человек, называющий этим словом данный предмет, абстрагируется от впечатлений, связанных с этим предметом («привычка думать отвлеченно»), то мы имеем дело с современной мыслью как «немым знаком».

Историческая и современная немота слова характеризует это слово как «условный знак предмета». Для того чтобы слово, выражаясь метафорично и, как нам кажется, в соответствии с авторской логикой изложения, снова заговорило, например, в художественном описании предмета (кстати, к этому побуждает образное мышление!), необходимо использовать вкупе с этим словом какой-нибудь эпитет. Как представляется, чтобы возродить к жизни одну из немых ассоциаций слова, т. е. некогда замолчавшее впечатление; или оживить, актуализировать потенциально скрытое представление, сопровождающее данное слово на современном этапе его развития, необходимо придать этому слову художественность, образность путем сочетания его с соответствующим определением, которое называет какой-то атрибут обозначаемого словом предмета. В таких эпитетах-определениях слово не нуждается только в специальных описаниях. Подтвердим интерпретацию авторскими примерами, ср. Финляндия может быть представлена географом отвлеченно как название страны с известным расположением в Северной Европе; а художником – образно с помощью эпитетов, например: «суровая, мрачная Финляндия».

9. Слово обладает магической силой.

Задолго до появления теории речевых актов Н. В. Крушевский описал силу воздействия произносимого слова на слушающего человека. Слово проявляет свою силу воздействия (на современном терминоязыке – иллокутивную силу) в заговорах, как своеобразных пожеланиях, сопровождаемых или несопровождаемых другими обрядовыми действиями, с верой в то, что эти пожелания непременно сбудутся. Человек, произносящий слова заговора, стремится навязать свою волю не только другому человеку, но и также божеству, предметам и обстоятельствам.

Вера в действенность слова человеческого объясняется Н. В. Крушевским следующим образом. Первобытный человек, наблюдая за природой и связывая два явления друг с другом, руководствовался тем, что одно (первое) явление, которое возводилось им в ранг причины, всегда сопровождалось другим (вторым) явлением, которое представлялось следствием первого. Примером может послужить примета, согласно которой с появлением жаворонков наступает теплое время года.

Соответственно в заговоре слова, замещающие, «субституирующие» называемые предметы, материализовывались древним человеком. Выступая метами предметов, они способствовали осязанию этих предметов. Слово, обозначающее предмет, находилось к нему настолько близко, что человек «придавал слову материальный характер», «в понимании первобытного человека слово было настолько же материально, насколько и другие, действительно материальные предметы, употребляемые в заговорах». Поэтому «вымолвленное» слово воспринималось как причина явления, а именно, как причина, порождающая явление (causa efficiens).

Произнесенное слово, согласно поверью, могло вызвать появление того, что этим словом называется, ср. «Крестьяне боятся поминать к ночи нечистого духа». Сила звучащего слова в тех же заговорах основывается или на авторитете божества, к которому обращаются за помощью, или на авторитете заговаривающего знахаря.

Таким образом, магическая сила слова заключается в вере слушающего в материализующее действие этого слова и в авторитете автора или проговаривающего это слово. Проблема воздействия словом посредством его семиотического отношения, кажется, еще ждет своего решения. Проблема воздействия мыслящего и говорящего субъекта на реципиента посредством слова начала активно обсуждаться спустя почти столетие в прагмалингвистике, парапсихологии и нейролингвистике (ср. нейролингвистическое программирование).

10. В основе функционирования языка лежат словесные ассоциации по сходству и по смежности.

В истории лингвистики отмечается факт, что Н. В. Крушевский в своих «Очерках науки о языке», определил характер межсловных отношений, которые строятся на ассоциациях по сходству и по смежности. Эти отношения были названы впоследствии Ф. де Соссюром, парадигматическими и синтагматическими.

Оставляя вопрос о первенстве, сначала обратим внимание на интерпретацию ассоциативных отношений самим автором, ср.: «Все люди с нормальными умственными способностями довольно скоро и довольно легко научаются владеть языком. Это объясняется только тем, что мы и не запоминаем, и не припоминаем каждое слово порознь, само по себе». «Всякое слово связано с другими словами узами ассоциации по сходству; это сходство будет не только внешнее, т. е. звуковое или структурное, морфологическое, но и внутреннее, семазиологическое. Или другими словами: всякое слово способно, вследствие особого психического закона, и возбуждать в нашем духе другие слова, с которыми оно сходно, и возбуждаться этими словами».