Люся сидела на переднем сиденье его автомобиля, они как раз подъезжали к территории завода «Динамо».

–  Крешкина летопись, - повторила она.
– Источник, откуда я взяла цитату.

–  Вы летописи наизусть знаете?
– удивился сыщик.

–  Нет, конечно. Просто Олег так часто повторял некоторые отрывки, что поневоле запомнила. Знаете, у московских подземелий одна из самых темных историй. Есть тщательно оберегаемые тайны, и эта относится к их числу.

–  Князь Иван Васильевич - Иван Грозный?

–  Наверное, - улыбнулась Люся.
– Часть лабиринтов и тоннелей созданы при нем. Олег говорил, что подземными ходами в Москве и окрестностях изрыто все: если вы копаете землю и не натыкаетесь на один из них, значит, просто глубина недостаточна.

–  Копайте глубже!
– рассмеялся Всеслав.
– Девиз мне подходит!

Уварова немного оживилась, охотно поддерживала разговор, шутила.

–  Давайте оставим машину здесь, - предложила она, увидев детскую площадку.

Они вышли под мелко моросящий дождь. Тротуары и газоны были покрыты ковром из опавшей листвы.

–  Олег дважды приводил меня сюда. А теперь его нет…

–  Вы заранее договаривались о встрече?
– насторожился Смирнов.

Неужели «таинственный незнакомец», с которым Хованин собирался увидеться двенадцатого сентября прошлого года у Симонова монастыря, - это Люся? Было бы обидно!

–  Олег предпочитал экспромты заранее спланированным действиям, - подумав, сказала девушка.
– Он жил порывами, не любил оставлять «зарубки» и поступал под влиянием сиюминутных импульсов.

–  Зарубки? Что это?

–  Фиксирование себя, своих мыслей, составление программ и расписаний. Даже фотографии он называл ненужными отпечатками на лице времени. Когда ему приходила в голову идея куда-нибудь пойти, он звонил или приезжал, если у меня получалось, мы отправлялись туда вместе. За город, например, на прогулку по реке, в кафе или в клуб «Ахеронт». Если я была занята, Олег не обижался.

–  Так же спонтанно вы попали и в Симонов монастырь?
– уточнил сыщик.

–  Кажется, да. Это было… весной. Да! Цвели деревья…

–  А второй раз?

–  Той же весной. Только чуть позже, в конце мая. Я слишком легко оделась, и он дал мне свою куртку.

–  Вы точно помните? Может быть, стояла осень?

Уварова подняла на него большие грустные глаза.

–  Не-е-ет, мы приходили сюда весной! Я не могу похвастаться, что мужчины проявляют ко мне интерес. Олег был единственным, кто приглашал меня на прогулки. Эти редкие часы, проведенные с ним, я запомнила хорошо. Он умел рассказывать о Москве, о ее прошлом, как о живом существе. Знаете, как он называл городские подземелья? Утробой, которая вынашивает адские плоды.

–  Мрачные внутренности большого города, - усмехнулся Смирнов.
– Клоаки и трубы, где обитают гномы, оборотни и призраки! Где знаки каббалы красуются на стенах старых тоннелей, а под сырыми сводами этой преисподней творят свои черные дела служители сатаны!

Люся приложила ладони к горящим щекам.

–  Не понимаю, вы иронизируете или говорите серьезно?
– наивно спросила она.

–  Я и сам не знаю! А зачем Хованин приводил вас сюда?

Девушка пожала узкими плечами, ее волосы покрылись мелкими каплями дождя. Сыщик раскрыл над ней предусмотрительно захваченный с собой зонт.

–  Он не объяснял. Просто показывал мне эти места. Город так разросся! Посмотрите: разве можно представить, что здесь, на обрывистом берегу реки, посреди дубовой рощи стоял монастырь с могучими стенами и башнями, золотыми куполами, величественной колокольней? Он видел нашествие хана Тохтамыша и Куликовскую битву. А преподобный Сергий Радонежский приезжал сюда беседовать с иноками…

–  Ка-а-ак?
– не в силах скрыть удивления, перебил Всеслав.
– Куликовскую битву? Но… каким же образом, позвольте спросить?

–  Для меня это тоже было открытием, - улыбнулась Уварова.
– Олег рассказал, что при прокладке заводского коллектора и других подземных работ строители находили множество костей и черепов, причем останки явно принадлежали людям молодым.

Всеслав вспомнил, как Ева читала ему выдержки из исторических книг, где речь шла о Симоновом монастыре.

–  Правильно!
– воскликнул он.
– Всем известно, что в обители захоронили героев Куликовской битвы, но их тела привезли откуда-то из Тульской области. Тут, в церкви Рождества Богородицы, покоятся и троицкие иноки Пересвет и Ослябя.