–  В связи с чем? О чем он вас спрашивал?
– нетерпеливо перебила Ева.
– Не бойтесь перепутать, говорите.

–  Недостаток зрительной памяти восполняется тем, что я отлично запоминаю ход событий, содержание разговора, - медленно произнес Алексей.
– По-моему, этот парень показывал мне какой-то чертеж, якобы схему монастырских подземелий. У меня возникли сомнения, я намекнул ему на бывшее Симоновское кладбище, мол, можно там вход поискать. Он согласился. Говорил, что и другой эксперт подверг тот план сомнению: он не подходил ни к ходу из Тайницкой башни, ни к подземелью трапезной. Разве что некто отобразил на бумаге неизвестную часть подземных галерей, куда можно было попасть с кладбища. О таких вещах лучше всего знают местные мальчишки, росшие поблизости. Сейчас-то они уже взрослые, но при желании… - Он хлопнул себя по лбу: - Да! Кстати… этот парень… он же еще раз потом приходил!

–  Еще раз? Зачем?

Мальцев заметно оживился. По мере того, как он рассказывал, картина их встречи возникала из прошлого, становилась все более отчетливой, обрастала подробностями.

–  Из-за кирпичей я его и смог запомнить! Не удивляйтесь. После той истории с чертежом прошло много времени, точно не скажу сколько, но больше года. Является он опять, приносит два кирпича, один поменьше, другой побольше.

Брови Евы поползли вверх.

–  Кирпичи? Вы уверены?

–  В том-то и дело! Не каждый раз к вам приходит человек с кирпичами. Так бы я ничего не вспомнил, а кирпичи не забудешь. Словом, я частенько общаюсь с реставраторами, которые работают в монастырях, кладки привык осматривать, определять возраст постройки, то же и к подземным колодцам, сводам относится. Ваш парень… Олег, да? Он попросил определить примерно, к какому времени относятся те кирпичи. Я покумекал. Один был с клеймом «Н» - это вторая половина семнадцатого века, а второй - и вовсе древний, весом больше восьми килограммов. Так я Олегу и объяснил. Он поблагодарил, ушел. Все…

Ева молчала, обдумывая услышанное.

–  А за что убили вашего… друга?
– поинтересовался Алексей.

–  Пока не знаю.

–  Сделайте поправку на мое зрение, - сказал он Еве, прощаясь.
– Утверждать, что приходил именно тот парень, что на фото, я не берусь. Так, похож вроде. Да и снимок нечеткий. Лучшего не нашлось?

–  Олег не любил фотографироваться.

Номер телефона, любезно предоставленный Вятичем сыщику, принадлежал господину Корнееву Петру Даниловичу, проживающему в элитном доме на Тверской. Тот же номер Хованин записал в книге «Ахеронта». Выходит, около двух лет тому назад именно Корнеев приносил ученому чертеж подземелий, предположительно - Симонова монастыря. И что? Как это может быть связано с гибелью инженера? Не из-за сомнительного же плана каких-то монастырских помещений и ходов его убили?

Служащая телефонной станции назвала владельца и второго телефонного номера, записанного рукой Олега, по которому никто не отвечал: Туркин Николай Сергеевич, проживающий в Чертанове.

Если фамилия Корнеева, известного предпринимателя, была на слуху, то кто такой Туркин, чем он занимается и каким образом связан с Хованиным, придется устанавливать.

«С него и начнем, - решил Смирнов.
– Хорошо, что я взял машину».

Спустя сорок минут он уже нашел нужную улицу, дом и поднимался в лифте на шестой этаж. Дверь указанной в адресе квартиры открылась сразу. В проеме стоял небритый заспанный мужчина лет тридцати, в майке и спортивных штанах.

–  Вам кого?
– хрипло спросил он, таращась на сыщика.

–  Николая Туркина.

–  Ну, я это, - буркнул хозяин квартиры.

–  У вас телефон работает?
– спросил Смирнов, оттесняя его в глубь неприбранной прихожей.

–  Я все заплатил!
– возмутился Туркин, пропуская незваного гостя.
– Показать квитанцию? Меня полгода не было, ездил на заработки. За коммунальные услуги и телефон заплатил наперед, один месяц только просрочен. И то вчера полдня потратил, долги погашал. Через неделю снова уезжаю! Хочу мать навестить, она в деревне живет, под Люберцами. А что случилось-то?

Туркин, видимо, с вечера хорошо выпил и теперь спросонья и с похмелья плохо соображал. Мельком бросив взгляд в дверь кухни, Всеслав заметил порожнюю бутылку водки на столе, стакан, остатки нехитрой закуски.

–  Я из страховой компании, - брякнул он наугад.

Хозяин квартиры хлопал глазами, не понимая, что происходит. Никого он не вызывал, не из какой компании.

–  Мы разыскиваем одного человека, - не давал ему опомниться сыщик, - Олега Хованина. Знаете такого? Звонили вам, а к телефону никто не подходит.

–  А-а-аа, так бы и сказали, - вздохнул с облегчением Туркин.
– Это мой одноклассник, в школе вместе учились. По поводу телефона недоразумение вышло. Как же я мог ответить, если был в отъезде? Живу один; с супругой развелись, она к родителям ушла. Только почему Олежку страховая компания ищет?

–  Мы выясняем обстоятельства смерти господина Хованина, - строгим официальным тоном произнес Смирнов.
– Он был застрахован.

–  Идемте в комнату.

Они прошли в просторную полупустую комнату. Из окна без занавесок лился белесый осенний свет.

Туркин в растерянности потер затылок, опустился на покрытый верблюжьим одеялом диван. Сыщик скромно присел рядом.

–  Что скажете, Николай Сергеевич?

–  Олежка… у-умер?
– в полнейшем замешательстве пробормотал хозяин квартиры.
– С чего это вдруг?

–  Мы бы тоже хотели это знать. Видите ли, от условий, при которых наступила смерть, зависит выплата денег.

Туркин кивнул, хотя не мог взять в толк, почему из страховой компании пришли именно к нему.

–  Когда вы видели Хованина последний раз?
– спросил Всеслав.