Шрифт:
– Алиса согласилась?
– Нет… но только потому, что ее дом был рядом. Он дал ей свою визитку и предложил звонить в любое время дня и ночи, когда ей захочется. Алиса пришла в восторг. Девушкам нравятся широкие жесты… - тоскливо произнес Глеб.
– Потом он раскланялся, сел в свою машину и укатил. А мы пошли к Алисе домой. Она прятала от меня глаза, обрабатывая мои раны и ссадины…
Он показал пальцем на рубец у виска.
– Это зарубка на память. С той драки. Я был уничтожен, раздавлен… С тех пор ее чувства ко мне стали таять. Она даже физически охладела ко мне, перестала реагировать на мои ласки. Кажется, они стали ее тяготить. А я… вопреки всему, все сильнее, все мучительнее любил ее. Я сходил с ума! Я не видел способа что-либо изменить, исправить и приходил в бешенство от собственного бессилия. Тогда как он - великий и непревзойденный - не упускал случая доказать ей свое превосходство.
– Алиса позвонила ему?
– Конечно, позвонила!
– с горечью воскликнул Глеб.
– Надо было ее знать! Она обожала романтических героев… верила в них, как наивный ребенок верит в сказки. Думаю, она позвонила ему еще до утра, чтобы выразить свою благодарность за чудесное спасение. Со мной же ей было противно разговаривать. Она избегала меня… Я хотел объясниться, растолковать ей, что, будь ее «герой» без машины и телохранителей, один против всех… кто знает, как бы он повел себя! Алиса не желала ничего слушать… Женщины такие упрямые!
– Да, не повезло тебе, - согласился сыщик.
– Вы с тех пор так и не помирились?
– Мы не ссорились… просто Алиса стала отдаляться от меня. Потом мы опять начали встречаться, но это было уже не то… Между нами стоял он. Всегда, даже в интимные моменты.
Глеб еще много говорил, но Смирнов слушал вполуха, обдумывая, как задать ему следующий вопрос.
– Почему Алиса ушла из дома?
– дождавшись паузы в монологе Глеба, спросил он.
– Ты знаешь? Она говорила что-нибудь?
– Я перестал ее понимать… Однажды возле агентства я увидел одного мужчину… он показался мне отвратительным. А потом я как-то видел его с Алисой. Не представляю себе, что у них могло быть общего? Вернее, не представлял… до сегодняшней ночи. Так… догадывался. Да ты меня не особенно слушай, я ведь могу ошибаться. Влюбленный свидетельствовать не может… Кто это сказал?
Сыщик пожал плечами.
– Вот и я не помню, - вздохнул Глеб.
Он ушел от ответа, и Всеслав не стал настаивать. Взял на заметку.
– Это ты убил Рогожина?
– вдруг спросил он.
Глеб вытаращил на него свои большие глаза, онемел.
– Ладно, мне пора, - не ожидая ответа, поднялся Смирнов.
– Бывай, парень. Если понадоблюсь, звони.
Он написал на уголке пожелтевшего от времени настенного календаря телефон, попрощался и вышел.
Глеб проводил его взглядом, посидел еще немного, приходя в себя. Он так и не смог уснуть, обдумывая последний вопрос нового знакомого.
Глава 21
– У тебя на затылке опухоль, - сказала Ева вечером, обнимая Славку за шею.
– Откуда?
– Упал, ударился…
– Врешь, Смирнов!
– рассердилась она.
– Где ты был ночью? Дрался с кем-то?
– На этот раз не вру, - оправдывался Всеслав, пытаясь поцеловать ее.
– Оступился в темноте, вот и…
– Ну, хватит! Я, конечно, женщина наивная, но не настолько же?!
Она вскочила и отправилась в кухню, оттуда раздавался свисток чайника, загремела посудой. Смирнов подумал, что паре чашек из любимого сервиза его мамы придет конец: Ева отыграется на них за свои ночные волнения. Пусть… надо же ей выпустить пар!
– Я глаз не сомкнула, ожидая тебя!
– крикнула она из кухни.
– Ты что, позвонить не мог? Зачем тебе мобильный телефон, если ты все равно им не пользуешься?!
– Во-первых, иногда пользуюсь! Во-вторых, я оставил его в машине, а машина стояла далеко!
– крикнул в ответ Славка.
Не объяснять же ей про подземелье и про то, что там происходило?
– Тебе звонил Данилин, - сказала Ева, входя в гостиную с кофейником и чашками на подносе.
– Вчера и сегодня утром. Что прикажешь ему говорить?
Она поставила поднос на стол и наливала кофе в чашки. Смирнов молча наблюдал за ней. Рука Евы дрогнула, и кофе пролился на блюдечко.
– Поиски Алисы неожиданно усложнились, - вздохнул сыщик.
– Все оказалось не так. Я был не прав, не уделяя этому делу внимания.
– Я чувствовала! Она… хотя бы жива? Как ты думаешь?
Ева села на диван рядом со Смирновым, положила руки на колени. Торшер в углу комнаты создавал своим светом уютный полумрак. За окном усыпительно шумел мелкий сентябрьский дождь.