Пока смешно надеяться, что наши глобальные конкуренты в одночасье сдадутся и позволят народам Украины и Грузии вернуться к своему естественному союзнику (а народу Украины, где 2/3 — русские по языку [71] — и просто воссоединиться с остальными русскими, от которых его отторгли прежде всего коммунисты в 1920-е годы). Но нейтралитет этих республик может стать компромиссом, на какое-то время приемлемым для всех сторон. Прежде всего — для смягчения местных внутренних конфликтов.

Причём — в отличие от вхождения в НАТО — нейтралитет не создаст никаких необратимых последствий. Поэтому мы сможем спокойно дожидаться, пока дальнейшая эволюция мировой экономики (и неразрывно связанной с нею глобальной политики) создаст нам удобные условия для дальнейших шагов по возрождению нашего влияния во всех аспектах и ракурсах.

На эту тему мы писали не раз. Как и положено политическим консультантам, много лет пытались предложить идею политикам, достаточно влиятельным, чтобы на любое их предложение обращали внимание. Увы, никто из тех, кому мы направляли свои разработки, не воспользовался ими. Кто-то мог счесть свою целевую аудиторию недостаточно продвинутой для оценки наших доводов; кто-то, возможно, побоялся связать своё имя с направлениями техники, не раз скомпрометированными в рамках разных политических кампаний… В конце концов пару лет назад мы решили опубликовать проект для всеобщего сведения. В эту книгу включили самый проработанный вариант проекта. Он интересен прежде всего синергетическим эффектом: несколько технических предложений, обладающих собственными ограничениями, взаимоподдерживаются, и каждое устраняет многие сложности осуществления других. Естественно, какие-то технические тонкости, интересные только специалистам, сюда не вошли — но специалисты и сами разберутся в наших предложениях.

Когда пару лет назад [72] на очередном саммите президент Казахстана поинтересовался возможностью закупки воды сибирских рек, Дмитрий Анатольевич Медведев ответил в духе рекомендации Первого консула Французской республики Наполеона Карловича Бонапарта автору статьи о правах и обязанностях Первого консула в конституции 1800-го года: «Пишите кратко и неясно». И не только потому, что идею эту много лет продвигал человек, скоропостижно лишившийся медведевского доверия [73] . Но ещё и потому, что технические перспективы такой торговли действительно не вполне ясны. И в обстановке новой угрозы экономического кризиса многим боязно ввязываться в дело, не гарантирующее сиюсекундной трёхсотпроцентной отдачи. Особенно когда синица в руках — нефтегазовые промыслы и трубы, созданные десятилетиями усилий советских времён — регулярно несёт золотые яйца в стиле Фаберже.

Между тем высокоразвитые страны все меньше зависят от нашего экспорта.

В частности, 3/4 энергопотребностей Франции покрывают ядерные электростанции; на долю же газа — основного экспортного товара нескольких стран СНГ — приходится всего 1/6–1/4 энергобаланса. Правда, газ технически удобен: так, теплоснабжение жилья проще организовать газовыми котельными, чем охлаждающими водами реакторов или даже электричеством с АЭС. Но для нас существенно: Франция мало зависит от наших поставок и потому не может быть прочно привязана к нашей политике простейшим — сырьевым — путём.

Сходное положение может в скором будущем сложиться и у нашего главного европейского партнёра. Германские левые, как и прежде, призывают к полному отказу от неё. Христианские же демократы склонны забыть былую истерию, поднятую под зелёным знаменем экологизма, окончательно вылечить страну от остатков чернобыльского синдрома и возобновить развитие самого безопасного — вопреки многочисленным предрассудкам — вида энергетики.

Напомним: взрыв мощнейшего реактора в Чернобыле выбросил в атмосферу куда меньше радиоактивности, чем вылетает её за год из труб угольных тепловых электростанций (уголь чаще всего залегает вместе с гранитом, так что зола содержит ощутимую примесь распадающихся элементов). Но точный расчёт опасности не всякому под силу, а эффектные картинки видел каждый.

Германия уже обсуждает путь решения своих внутренних противоречий полной заменой реакторного парка системами нового поколения, не несущими психологического груза прежних страхов. Заодно возникнет немало новых рабочих мест в реакторостроительной промышленности (что весьма важно в годы кризиса, когда без работы оказывается изрядная часть кадров высшей квалификации). А главное — благодаря накопленному опыту новые установки можно сделать существенно мощнее прежних поколений, так что после полного перевооружения отрасли её суммарная производительность резко возрастёт.

Правда, немалая доля ожидаемого избытка уйдёт на компенсацию мощностей, выбывающих (под давлением брюссельской бюрократии, сделавшей чернобыльский синдром инструментом ограничения новых конкурентов) в постсоветских членах ЕС. Игналинская станция в Литве убита. Болгарский Козлодуй и венгерский Пакш — в состоянии неопределённости. Газовые войны Украины с остальной Россией вынудили восток ЕС вновь заговорить об АЭС, но с возобновлением транзита газа по Украине и нормализацией отношений с Польшей вопрос пока заглох. ВнутриЕСовские же дрязги позволяют Германии заработать (а заодно — привязать «новых европейцев» к германской политике) [74] .

В то же время ЕС ограничивает энергетические возможности и за своими пределами. Так, Чернобыльская АЭС на Украине будет окончательно ликвидирована, как только местные руководители исчерпают способы разворовывания денег, выделенных европейцами на этот акт технического вандализма.

Проблемы российской энергетики — иного рода. В самом скором будущем её развитие может упереться в лимиты, установленные конвенцией о парниковых газах. Сама теория парникового эффекта физически ложна (и лжива) — но политики уже сделали из неё далеко идущие выводы. В частности, для нашей страны предел установлен по состоянию на 1990-й год, когда промышленность ещё работала эффективно. Но после восстановления предперестроечного объёма производства (что ожидается в ближайшие годы, сразу по окончании худшей фазы кризиса) нам придётся — по меньшей мере до окончания срока действия международных соглашений на эту тему — либо остановить промышленный рост вследствие нехватки энергии, либо развивать ядерную энергетику.