– Извините, – пробормотала она едва слышно. – Я вас напугала. Вы не могли бы вызвать такси?

Встреча оставила после себя чувство недоумения и гнетущее ощущение недосказанности и угрозы.

Под моей дверью сидел пес, почти розовый кокер-спаниель. Он поднялся, заглянул мне в лицо. Вы замечали, что собаки сначала заглядывают вам в лицо и только потом пытаются познакомиться. Что они там видят? Неужели добро и зло так явно прописаны на наших физиономиях, что первый попавшийся пес способен отличить хорошего человека от плохого? Песик, не увидев во мне ничего угрожающего, потянулся носом, обнюхал мой плащ, издал шумный вздох. Хвост его ходил ходуном.

– Откуда ты взялся? – спросил я.

Он снова вздохнул и встал на задние лапы, упираясь передними в мое колено. Я потрепал его за уши, присел на корточки, рассматривая ошейник – массивный, хорошей кожи, с медными заклепками. Ни адреса, ни номера телефона на нем не было. Песик заскулил и лизнул меня в щеку.

– Брысь! – сказал я, вытираясь рукой. – Пожалуйста, без нежностей. Скажи лучше, что мне с тобой делать?

Песик тявкнул.

Лиска мечтала о собаке, а я… Даже простой мужик дядя Паша понял… Скотина! У Толика Курсо, моего заместителя, семь такс, которые спят с ними. Жена такая же фанатка. Причем таксы «махровые», с длинной вьющейся шерстью, которая прочно оседает на коврах и костюмах Толика, а также попадает в рот. У Курсо даже возникла привычка все время отплевываться.

Я сказал – через мой труп! Лиска даже всплакнула. Оказывается, бабушка из соседнего подъезда, у которой две собачки, предложила Лиске забрать хотя бы одну. «Я скоро умру, – сказала бабушка, – и сын их выгонит, он не любит собак». Черная Белочка и рыжая Лапа. Я был безжалостен, я кричал, что у Толика Курсо воняет псиной, что с собакой нужно гулять в пять утра. Кто будет гулять с ней в пять утра? Ты? Не смеши меня! Последний аргумент заставил Лиску задуматься – такая малость, как прогулка в любую погоду в пять утра, попросту не пришла ей в голову.

Озадаченная Лиска, моя горячность и насмешки вспомнились мне явственно. Порешили мы наконец на том, что если бабушка – дай ей Бог здоровья и долгих лет жизни – умрет, то мы, так и быть, заберем к себе Белочку или Лапу. «Но только одну!» – сказал я грозно, оставляя последнее слово за собой…

Я сидел на табурете на кухне, песик – напротив на полу, не сводя с меня взгляда. Я подумал, что Лиска обрадовалась бы, сколько было бы визгу и поцелуев! Песик заскулил, и я очнулся. На лице моем застыла гримаса не то смеха, не то боли – мне казалось, оно задеревенело.

– Что?

Он привстал, крутнул хвостом, снова сел, не сводя с меня влажных коричневых глаз. Сочувствует.

– Ну, чего ты, дурашка… – пробормотал я. – Как же тебя зовут? Макс? Рекс?

У всех собак Толика клички на «р» – Ростик, Рина, Ренатик, Рондик… Вряд ли Рекс, Рекс – серьезное имя для серьезного пса, а тут сплошные кудряшки, бантика не хватает. Мужчина, если решается, заводит большую сильную собаку, подсознательно ассоциируя ее с собой. Сильный мужчина с сильной собакой – это красиво. Мужчина с болонкой – это смешно, все равно что мужчина в женской одежде. Я представил себе Толика Курсо в платье жены, с поводком, на котором семь кудрявых такс, и каждая тянет в свою сторону. Вид моего друга в женском платье странно подействовал на меня. Ноги сами принесли меня в прихожую, где я накинул на плечи пончо Ренаты и стал рассматривать себя в зеркале. Что-то смутно беспокоило меня, и я подумал, что схожу с ума. Звонок в дверь заставил меня подпрыгнуть. Я содрал с себя пончо и поспешил открыть дверь. Рената, свежая и мокрая, ткнулась мне в лицо и рассмеялась:

– Забыла зонт! Ой, а это кто?!

Песик вышел посмотреть, кто пришел. Он стоял у двери, кнопка носа подрагивала.

– Какая прелесть! – Она затормошила кокера. – Откуда?

– Нашел под дверью. Наверное, он потерялся.

– Соседей спрашивал?

– Не успел.

– Нужно повесить объявление. – Рената поражала меня своей деловитостью. Она всегда знала, что нужно делать. – А меня привез Казимир! Так удачно получилось – дождь как из ведра, а я без зонта. И тут он!

– А почему не зашел?

– Спешил, я приглашала.

Спешил? Интересно, куда? Домой? Я чувствовал себя как человек, которого двинули рукой по лицу. Похоже, Казимир снова затевает свои игры.

– Ты ревнуешь? – обрадовалась Рената.

Я ненатурально рассмеялся:

– К Казимиру?

– Он красивый и веселый.

– Не замечал.

Интересно, как они встретились? Одно дело, случайно на улице, и совсем другое, если он поджидал ее у входа в театр, но я был горд и не стал спрашивать. Я не ожидал, что это меня так заденет.

– Не сердись! Я пригласила их в гости. На субботу. Я позвоню Лене. Хочешь, позвони ты.

– Звони сама. Я выведу пса. – Против воли в моем голосе звучала обида.

Песик гулять не хотел. Я звал его с лестничной площадки, но он только поскуливал, словно просил прощения. В итоге я ушел один. Не понимаю, что меня беспокоит. Ольга, Рената, Казимир? Или перспектива семейного ужина, о котором сговорились эти двое. За моей спиной! «За моей спиной» – мысль высокой пробы! Я был неприятен себе. Я был противен себе, и ничего не мог с этим поделать. Казимир… приставал (покопавшись в своем словаре, я остановился на этом слове) к Лиске, теперь к Ренате. И Лена… Тогда я ни о чем не подозревал, сейчас вижу его подходы насквозь. Или мне кажется, что вижу. Как сказала Лена: «Ему нужно, чтобы у тебя ничего не было!» Я сразу поверил ей, я знал своего брата. И сейчас он снова тянул руки к моей женщине.