– Говоря сухим языком терминов, «незаконное бандформирование», – сказал Олег.

– Напрасно иронизируете, – опять улыбнулась следователь. – Можно и так квалифицировать. Кстати, хотела поинтересоваться, вы где служили, Олег Морисович?

– Воинская часть 62229, Уральская область, город Пантыков…

– Это нам известно, – не дослушав, веско сказала Кучмина. – Пантыков – это первые два с небольшим месяца службы. А потом? Вы ведь, как я знаю, в армии отчего-то еще на полгода сверх положенного срока задержались. И сведений о том, что по контракту оставались, нет…

– К сожалению, на этот счет ничего сообщить вам права не имею, – ответил Трегрей. – Подписывал документ о неразглашении.

– Вот как! – вздернула редкие брови следователь. – Ничего себе! – добавила она, набросив на лицо масочку восхищенного уважения. – Теперь понятно, откуда те слухи…

Трегрей и тут ничем не выказал желания поинтересоваться – о каких таких слухах говорит Кучмина. Чуть помедлив, следователь сочла необходимым уточнить:

– Я вот слышала, ребята ваши обучены каким-то особым приемам рукопашного боя, против которых ни один спецназовец не устоит. Да и вообще о физической подготовке вашей команды чудеса разные рассказывают…

Олег не стал ни подтверждать, ни опровергать это. Сказал только:

– Поверьте, Елизавета Егоровна, физическая подготовка – это отнюдь не самое главное.

– А что главное? – тут же уцепилась Кучмина.

– Абсолютная внутренняя уверенность в необходимости того, что делаешь.

– Да что ж вы такого этакого делаете-то?.. – развела руками подполковник. – Ну, в самом деле, Олег Морисович, – к чему вся эта… пафосность-то?.. Постоянно ваши парни влезают в чьи-то распри, постоянно устраивают какие-то разборки… Сколько уж раз органам приходилось привлекать их к ответственности! До поры до времени их выходки ничем серьезным не оканчивались, но теперь… Вы мне объясните, Олег Морисович, ради всего святого… – Кучмина, не забывая улыбаться, молитвенно сплела руки. – Вам-то самому зачем это надо? Вы такой молодой человек, вам ведь и двадцати трех нет, правильно? Воспитывались в детском доме, без семьи, без родных, полгода, как со срочной службы вернулись, а уже многого добились. Без чьей-либо поддержки начали собственное дело, и какое – не перекупку-перепродажу какую-нибудь, а самое настоящее производство. Создали пекарню, которая уже весь район своим хлебом кормит. Хорошее дело, благородное дело. И главное: прибыльное. Ведь окупается-то оно? И прибыль, должно быть, уже приносит?

– Вестимо, – сказал Олег.

Кучмина нахмурилась на неожиданное слово, но не прервала своей речи.

– Подобными темпами вы, Олег Морисович, к тридцати-то годам достигнете такого уровня, что спокойненько сможете себе позволить поселиться на каком-нибудь курортном побережье и остаток жизни попивать коктейли… Зачем вам путаться в чьих-то проблемах? Зачем постоянно куда-то встревать – вот чего я понять никак не могу. Что ж вам спокойно-то не живется? На какого дьявола, извините, вам понадобилось это амплуа… профессионального защитника людей?

– Мы вовсе не профессиональные защитники людей, как вы изволите выражаться, – пожал плечами Трегрей. – Мы просто хотим жить по закону, чести и совести. И живем. И других заставляем, тех, с кем нас обстоятельства сводят. Ничего непонятного тут нет. Все предельно просто.

– Все равно не понимаю! Я – нормальный человек – вас не понимаю!

– Это от того, Елизавета Егоровна, – проговорил Олег, – что понятие нормы здесь… изрядно девальвировано. Нормальным почитается тот, кто личное благоудобство ставит превыше всего и не полагает зазорным обустраивать собственное существование за счет окружающих, интересы коих не принимает во внимание совершенно.

Кучмина напряженно сморщилась, вникая в суть сказанного. Вникнув же, фыркнула:

– А как вы хотели?.. В этом и есть правда жизни – чтобы себя и родных обеспечить. Кто ж о них, кроме нас, позаботится? А все эти… разговоры о справедливости, извините, дурость. А то и того хуже – просто прикрытие для совсем иных целей… Ну да, я, как и все, нормальный человек. И признаю это, что здесь такого?

– И для вас, надо полагать, личное благоудобство превыше интересов общества?

– Безусловно, – отчеканила следователь.

– Довольно удивительно слышать такое от человека, долг которого – служить этому обществу, оберегая его от преступных посягательств.

Кучмина поджала губы, скомкав улыбку. Потом неуверенно посмеялась, погрозив Олегу костистым пальцем:

– Демагогию разводить изволите?

– Отнюдь.

Следователь еще раз усмехнулась. Поерзала на стуле, пригладила волосы, провела ладонями по лицу, прокашлялась, проморгалась, обновила дежурную улыбку – как бы обозначая, что текущая тема завершена и пора переходить к следующей.

– Мы, Олег Морисович, все-таки не в Шервудском лесу живем, – сообщила она. – А в правовом государстве. И эти ваши средневековые фокусы, надо сказать, в современных реалиях неуместны. Кстати, – нацелилась она. – А почему вы, Олег Морисович, дворянином себя величаете? Что это за странные фантазии? У вас, может быть, и документы имеются, ваш титул подтверждающие?

– Увы, – ответил Олег, – документы предъявить вам не могу.

– Очень интересно, – Кучмина даже хихикнула. – И на чем же в таком случае ваше утверждение основывается?