Это временная мера, ведь в руке у Макса ключи, но альтернатива – спасаться бегством по мне не подходит, ведь чудесные ботики Клары Карловны при всех своих достоинствах за спортивную обувь не сойдут. Да и я с моей хромой ногой неважнецкий кенийский бегун.

С сожалением понимаю, что опять проиграла.

И в этот миг, совсем как в напряженном кино, в помощь мне активизируются дотоле дремавшие силы.

Засадный полк в лице дородной Жозефины Георгиевны вырывается на оперативный простор – молчаливый и грозный, как туча.

Макс дергает дверь, которую я держу изнутри, сверлит меня злобным взглядом и полностью этими действиями поглощен.

Хлопок по плечу и вопрос:

– Браток, закурить не найдется? – его явно удивляют.

Еще более удивительно, что традиционную реплику гопника произносит импозантная дама.

«А управдомша наша, похоже, давно знакома с участковым, и у них было общее преступное прошлое! Андрей Ильич машины угонял, а Жозефина Георгиевна налетами промышляла!» – оживляется мой внутренний голос.

– Не курю! – машинально огрызается Макс, тем самым точно продолжая классический сценарий.

– Врешь.

– Да пошла ты, бабка!

– Ну, сам напросился, – почти ласково говорит Жозефина Георгиевна и неожиданно бьет парня коленом в пах.

– Ого! – восклицаю я.

– Жужа, молодец, теперь спасайся бегством, как учили! – кричит в открытое окно Клара Карловна.

Вспоминаю, что соседка рассказывала мне: они с подружкой посещали занятия по самообороне для женщин.

Надо бы и мне такие курсы пройти.

– Побегу, когда Машка поедет, – отвечает Жозефина Георгиевна и наклоняется над поверженным противником.

Потом разгибается и делает то, что не удалось Максу – открывает дверцу машины со словами:

– Маня, держи!

Я на лету ловлю знакомые ключики – мои собственные.

Завожу машину быстро, а отъезжаю потихоньку, потому что не вижу под колесами Макса и опасаюсь его задавить.

«Мой любимый», конечно, редкая сволочь, но пусть еще поживет и помучается.

В зеркало заднего вида замечаю, что из подъезда вылетел дружественный нам с Жозефиной Георгиевной участковый в развевающемся зеленом плаще экологически чистого Бэтмена, и нажимаю на газ: Андрей Ильич не даст в обиду управдомшу, и я могу уезжать.

Кручу баранку и вяло думаю: почему, интересно, на картонные коробки очень часто заботливо лепят наклейки «Осторожно, не кантовать!», а на черепные – никогда?

В голове у меня разруха. Мешанина. Цветная каша.

Как будто наполовину собранный конструктор «Лего» уронили с большой высоты, а потом еще сплясали на нем чечетку.

Никаких связных мыслей и стройных версий по поводу того, кто я, откуда взялась и как могу вернуть свое прошлое и наладить настоящее. А ведь у меня уже выстраивались какие-то общие планы и даже частные сценарии!

И вот опять все перепуталось и смешалось так, что непонятно, с чего начинать разбор завалов.

«Для начала – перестань ныть», – брезгливо советует внутренний голос.

Он прав, я что-то расклеилась, но все же не совсем раскисла: головной мозг временно не функционирует, но спинной не поражен, и подсознание молча принимает управление Машенькой на себя.

На полном автопилоте проехав по мокрым улицам, я с удивлением обнаруживаю себя в местах знакомых и где-то даже родных.

Очнувшись, озираюсь и понимаю, что я совсем рядом с подвалом Вано.

А какой у нас день и час?

Нахожу ответ на подслеповатом дисплее допотопного мобильника Клары Карловны и вновь удивляюсь: оказывается, я прибыла почти по расписанию – опоздала на очередное занятие всего на полчаса!

Итак, вопрос: идти ли мне на тренировку в дивных фильдекосовых чулках и чудном кримпленовом платье – или же не травмировать нежную психику Вано и его товарищей?

Пока сижу и думаю, происходит еще одно маленькое чудо.

Подъезжает знакомый джип, при виде которого мое сердце сначала замирает, а потом высоко подпрыгивает, застревая в горле так, что я задыхаюсь и от этого (только от этого, разумеется) заливаюсь румянцем.

«Вот и хорошо, вот и правильно», – с подозрительно плаксивой интонацией бормочет внутренний голос.

Кажется, мы поменялись ролями: я собралась, а мое альтер эго раскисло и вот-вот растечется по широкой груди Саныча слезами и соплями.

Чувствую, что избежать этого будет трудновато, тем более что физиономия Саныча сегодня выполнена из материала, заметно более мягкого, чем гранит, что располагает к душевным порывам.

Не бросаюсь ему на грудь лишь потому, что первой меня встречает Белка.