День прошёл быстро, весь личный состав перевели на казарменное положение, а гренадеров разместили на ночлег здесь же, в здании Политехнички. В особнячок пани Каминьской Саблин в ту ночь не вернулся.

Утро первого межпартийного съезда будущий оплот дружбы и равноправия встретил во всеоружии. С обеих сторон аллеи, ведущей к центральному входу, стояли два тяжёлых танка «Держава». Боевые машины поставили скорее как символ готовности к отпору любой опасности, всерьёз возможность штурма здания никто не рассматривал.

Часть улицы Леона Сапеги перегородили, устроив въезд на площадку для автомобилей. По краям поставили по «Соколу». Стрелков одели в парадную форму, но всем поголовно выдали «говорунов» с полным боекомплектом.

Однако сразу за оцеплением, за «Соколами» и прочими мерами безопасности, собирался народ. Атмосфера была праздничная. Развевались флаги с орлами: двуглавыми российскими и белыми польскими, вышагивала по полотнищам галицкая галка, гордо вздымался трезубец на жёлто-голубом фоне, трепетала на лёгком ветерке звезда Давида. Осенние цветы, гирлянды, нарядные одежды, национальные костюмы. Улыбки на лицах.

Люди искренне верили, что сегодня если не начнётся сразу новая жизнь: справедливая, счастливая, без унижения, – то хотя бы будет сделан первый шаг к ней.

В холле же главного корпуса царила сугубо деловая обстановка. Полукругом расставили столы для регистрации делегатов. У стен, не бросаясь в глаза, но так, чтобы при необходимости сразу вступить в дело, стояли автоматчики. Среди похожих друг на друга клерков, призванных встречать делегатов, каждый второй был человеком из контрразведки. Просматривалось и простреливалось всё.

Такой же плотный контроль был организован и в зале заседаний. На сцене установили длинный стол президиума. Здесь собирались рассадить самых уважаемых представителей национальностей Галиции. Для партийных лидеров и их ближайших помощников непосредственно в зале, который располагался амфитеатром, выделили специальные ложи, украсив их партийными и национальными флагами.

Здесь тоже толкалось немало озабоченных деловитых людей. Эти будут встречать делегации, помогать рассаживаться, следить за порядком. Почти у каждого под пиджаком, Саблин был уверен, компактный браунинг или револьвер. Это тоже люди особого отдела, тут сомневаться не приходилось. И наконец, за сценой, опять автоматчики.

Все помещения, включая зал, были проверены с утра ещё раз. Во всех точках с малейшей возможностью проникновения расставили дозоры.

Саблин поделил зал на сектора, расставил людей так, чтобы каждый мог контролировать свой участок и не мешать соседу, а при необходимости и поддержать. Своим опытным гренадерам он доверял, поэтому каждому предоставил возможность выбрать позицию в пределах сектора самостоятельно. Сам же в это время вместе с Урядниковым отправился за сцену.

Пространство было тесным, но и здесь толпились участники. От советов самоуправления прибыли представители, собирающиеся сказать приветственное слово съезду. Несколько ведущих должны были зачитывать обращения от народа. Ещё какие-то члены массовки крутились тут же, и всё это не нравилось Саблину. Любой выступающий мог подняться на сцену из зала, здесь же они только мешали охране.

Но скоро внимание поручика привлекла удивительная картинка: группа девушек из восьми человек, загнанная в самый тёмный угол сцены распорядителями и представителями. Прижимаясь друг к другу, словно стайка цыплят, они топтались и испуганно поглядывали вокруг, явно испытывая неловкость. Все в серых простых платьях с белыми воротничками и брошами точно такими, как у Хелены, – певчая птичка в круге.

Саблин подошёл. Оказалось, девушки от педагогического факультета должны поздравить съезд и прочесть какую-то приличествующую речёвку. В руках они держали букеты хризантем. Рядом стоял, прислонённый к стене, длинный транспарант: натянутый на тонкие рейки кусок материи с призывом единения всех народов Галиции. Его девушки должны были вынести и установить перед собой во время выступления.

Поручик перебросился с артистками парой слов. Брошка? Это эмблема факультетского хора. Ходишь на занятия – получи брошь. Саблин спросил про Хелену Кравчик. Нет, никто её не знал и не смог припомнить, принимает ли такая студентка участие в поздравлении. Иван подосадовал. Хотелось бы увидеться хоть мельком, перекинуться парой слов. Он спросил про руководителя. Да, сказали девочки, где-то здесь пан доцент, он всё и организовал. Но на месте пан не стоит, всё время бегает, что-то утрясает.

Поручику хотелось ещё поболтать с симпатичными студентками, но прозвучал сигнал о начале сбора делегатов. Со вздохом пожелав девушкам успешного выступления, он направился в зал.

Тем временем амфитеатр заполнялся. Господа в костюмах занимали места в ложе Польской Народной Партии, прямо напротив президиума. Рядом Новая Украинская Партия Галиции, сплошь расшитые рубахи и шаровары, левее – Русская Галиция. Вот представители «Звезды Давида», все в круглых шляпах и с пейсами. Дальше – белорусы, чехи, этих куда меньше. Зал заполнялся довольно быстро.

Саблин видел, что больше всего здесь поляков, и места у них самые выгодные – напротив президиума. Но его это мало занимало. Вопросы политики пусть лежат тяжким грузом на плечах контрразведки и командования. Его дело маленькое: обеспечить безопасность и порядок в зале.