К девяти часам все были в сборе. Из Кембриджа прибыл сержант Коул. По просьбе Холмса он явился в штатском: на нем был щеголеватый костюм из твида — правда, на мой вкус, немного сельского вида. Однако не вызывало сомнений, что он будет неприметен в толпе. Это был осторожный и флегматичный человек с властными манерами. Леди Арабелла переоделась в синее платье и накинула на голову большую шаль. Я же решил остаться в своем старом костюме и кепке, которые были на мне в то утро в Саутуорке, так как хозяин ювелирного магазина видел меня в обличье джентльмена.

Мы наняли извозчичью карету, в которой доехали до Холборна, а дальше пошли пешком: до пивной было недалеко, и мы не хотели привлекать внимание своим прибытием. Задолго до десяти часов мы заняли места в «Митре», усевшись за столик рядом с дверью, чтобы в случае необходимости перекрыть выход из зала. Холмс и леди Арабелла сидели лицом к двери, готовые подать знак при появлении цыганки или ювелира. Мы с сержантом Коулом устроились напротив них.

Мы ждали около двадцати минут, негромко беседуя, когда Холмс слегка кивнул, давая знать, что появился хозяин магазина — на десять минут раньше назначенного времени. Я осторожно оглянулся через плечо и увидел, что ювелир стоит у стойки, с беспокойным видом прихлебывая светлое пиво. Время перевалило за десять часов. Я боялся, что девушка может не прийти: вдруг она не получила сообщение или заподозрила ловушку?

Но я напрасно беспокоился. Вскоре леди Арабелла быстро наклонила голову, покрытую шалью, и дотронулась до руки Холмса. Я увидел, что несколько мужчин в баре повернули головы в сторону вновь прибывшей, и рискнул поднять глаза, когда мимо прошла молодая цыганка с поразительной внешностью. Она была высокого роста и красива какой-то дикой красотой. В руках у девушки ничего не было, и я не заметил кошелька на поясе. Я предположил, что у нее на шее шнурок, к которому привязан мешочек. Изобел обвела взглядом мужчин, выпивавших у стойки, и, заметив хозяина ювелирной лавки, шагнула к нему.

Холмс поднялся, и мы все тоже.

— Пожалуйста, оставайтесь на месте, леди Арабелла, — попросил мой друг. — А мы подойдем к этой парочке.

У бара события развивались быстро. Двое обменялись несколькими словами и с подозрением уставились друг на друга, обнаружив, что их истории не совпадают. Они инстинктивно обвели комнату глазами: мужчина — испуганно, цыганка — гневно. Боюсь, они заметили мой пристальный взгляд. Девушка реагировала с быстротой, присущей ее племени, и устремилась к двери. Когда она проходила мимо Холмса, мой друг схватил ее за правую руку. Запустив руку в разрез ее юбки, он вытащил кожаный мешочек из потайного кармана, который обычно бывает у воровок. Цыганка завопила от ярости и попыталась вырвать мешочек, но Холмс крепко держал его, подняв над головой.

Сержант Коул приблизился более степенно и обратился к девушке:

— Я офицер полиции, мадам, и я должен вас по просить…

Ему не удалось договорить: цыганка выхватила откуда-то шляпную булавку, вероятно припасенную для таких случаев, и вонзила в предплечье полицейского. Вскрикнув, он отступил, а девушка вырвалась из рук Холмса и метнулась к противоположной двери, которая вела в другой зал. Я погнался за цыганкой, но она пробиралась сквозь толпу так быстро, что я не поспевал за ней. Правда, я мог судить о ее передвижениях по сердитым возгласам: из-за нее мужчины проливали свое пиво. К тому времени, как мы выбрались на улицу, она уже неслась по узкому переулку, который ведет к Или-Плейс, а когда мы добежали до этой плохо освещенной улицы, девушка исчезла. Я вернулся в пивную, где сержант сурово допрашивал хозяина магазина. При моем появлении последний метнул в мою сторону яростный взгляд. Очевидно, он меня узнал и сделал вывод, что я приложил руку к этому делу.

— Откуда мне было знать, что она воровка? — сердито спросил он полицейского. — Она сказала, что изумруды достались ей от прабабушки. Откуда мне было знать, что они украдены?

— Не морочьте мне голову, приятель, — ответил сержант. — Ее прабабушка, ну надо же! Вы не могли не догадаться, что они краденые!

— Говорю же вам, я не знал!

Они препирались несколько минут, и наконец полицейский сдался.

— Я ничего не могу поделать, господа, если он настаивает на своей истории, — признался сержант. — У нас нет доказательств и очень мало улик. Я заберу его в холборнский участок, где мне любезно разрешили поработать, и там мы зададим ему жару. Одна ко если он не расколется — а я думаю, надежды на это нет никакой, — мы не сможем его задержать.

— Неважно, сержант, — спокойно произнес Шерлок Холмс. — Мы можем себя поздравить по крайней мере с частичным успехом. Полиции теперь известен еще один скупщик краденого, так что ничто не мешает ей установить наблюдение за ним и его посетителями. А моей клиентке вернули ожерелье, и, кроме того, она получила хороший урок, который, надеюсь, пойдет ей на пользу. Что касается вас, Уотсон, должен попросить, чтобы вы хранили тайну. Ни к чему маркизе знать, как близка она была к потере своего самого драгоценного украшения!

Зайдя как-то раз на Бейкер-стрит, я застал Холмса за беседой с пожилым джентльменом почтенного вида.

— Доброе утро, Уотсон! — воскликнул мой друг. — Познакомьтесь с сэром Джозефом Далтоном Хукером, директором Королевского ботанического сада в Кью.

Я почтительно поклонился, зная, что это имя принадлежит одному из самых выдающихся ученых нашей страны. Сэр Джозеф в ответ кивнул, окинув меня подозрительным взглядом.

— Надеюсь, это дело не станет достоянием многих, — сказал он с недовольным видом. — Я именно потому и пришел к вам, что не могу рисковать, посвящая полицию во все факты.