— Может быть, и есть такой, сэр, а возможно, и нету. Если бы вы помогли мне заполнить этот бланк, сообщив, кто вы и по какому здесь делу, я бы позаботился, чтобы его передали ответственному лицу. Может быть, мы начнем с ваших имен и адресов, джентльмены?

В эту минуту в вестибюль влетели Лестрейд и его констебли.

— Что это за столпотворение… — начал было швейцар, но Лестрейд схватил его за ворот.

— Хватит, старина, — прорычал он. — Сообщи этому джентльмену то, чего он хочет, да побыстрей, или я вас арестую!

Швейцар посмотрел на него с оскорбленным видом и попробовал протестовать, но вовремя заметил, как мрачно смотрят на него люди в полицейской форме. Тогда он пришел в себя и подозвал курьера.

— Отведи этих джентльменов в кабинет мистера Яновского, Перкинс, — сказал он, изо всех сил стараясь не уронить достоинства.

— Живо, сынок! — напутствовал Лестрейд курьера. — Бегом! Мы очень торопимся!

Молодой человек весьма резво понесся вверх по лестнице, и все мы еле поспевали за ним. На втором этаже он повернул налево и помчался по коридору, как заяц. Мы бежали за ним, выбиваясь из сил, и наконец ввалились все вместе в темноватую комнату, заваленную бумагами. В углу стоял большой деревянный ящик с внушительным висячим замком.

— Что это? — спросил Холмс, указывая на ящик.

— Его принесли вчера для мистера Яновского, — развязно произнес парень. — Там полно книг и бумаг, которые ему нужны для работы. Очень тяжелый — его несли сюда четыре человека. Мистер Яновский все повторял, чтобы они были осторожны.

Холмс схватил кочергу, стоявшую у камина, и поддел замок. Рывком выломав запор, мой друг открыл крышку.

Перед нами была адская машина. Ящик на три четверти заполнили порохом цвета грязного мела. На порохе циферблатом вниз лежали дешевые часы. Холмс осторожно открыл круглую дверцу сзади. К молоточку был привязан маленький матерчатый мешочек.

— Детонатор, — прошептал Холмс, осторожно берясь за молоточек и поворачивая его. — Гремучая ртуть или какое-то другое вещество. Ну вот, я его обезопасил!

На следующий день иностранный дипломат вернулся в Лондон и благополучно завершил свою миссию. Вопрос о колониях был решен к удовольствию обеих сторон.

Полиция тщетно искала бомбиста Яновского в его излюбленных местах. Князь Петр вернулся в Париж через день после разоблачения бомбиста. Разумеется, против него не могли быть приняты никакие меры.

Лорд Хоксбери послал за Холмсом, чтобы поблагодарить его лично, и снова подчеркнул необходимость соблюдать строжайшую секретность в интересах государства. Ему удалось этого добиться. Ничего не просочилось наружу. Никто не узнал о неудавшемся покушении.

Однако я счел знаменательным, что в последующие месяцы был внесен на рассмотрение билль об иностранцах. Благодаря ему власти получали полномочия проверять благонадежность тех, кто эмигрировал в Великобританию, прежде чем им позволено будет сойти на берег с судна.

Представляя этот билль в палате Парламента, министр иностранных дел выступил весьма красноречиво. В своей речи он сказал, что наша знаменитая терпимость привела к тому, что Англия стала прибежищем неблагонадежных и убийц, которые презирают наши идеалы, пользуясь при этом всеми благами.

Наши с Холмсом приключения разыгрывались в разных декорациях, но, быть может, самыми причудливыми стал дом знаменитого собирателя древностей, который жил в Блумсбери, неподалеку от Британского музея. А началось все с того, что Холмсу доставили записку, содержавшую просьбу прибыть на Чиниз-сквер тем утром, но зачем — об этом ни слова не говорилось. Холмс осведомился, готов ли я сопровождать его, и получил мое согласие. Помимо того что предстоящее дело интриговало меня, я давно хотел хотя бы одним глазком взглянуть на прославленную коллекцию.

Проделав весь путь пешком — дом находился неподалеку от Бейкер-стрит, — мы очутились на площади, окруженной очень высокими и узкими домами из кирпича, почерневшего за два столетия от лондонского смога.

Лакей, открывший нам дверь, был смуглый, с ястребиными чертами, и я вообразил, что он египтянин. Нас ожидали. Лакей с поклонами провел нас через холл, очень большой, с огромным саркофагом в центре, грубо высеченным из мрамора в незапамятные времена. С гробницы взгляд перебегал на множество скульптур, частью водруженных на пьедесталы, а затем уже скользил по небольшим диковинам, висевшим на стенах и просто поставленным на пол. Набиралось их здесь такое множество, что, несмотря на изрядные размеры холла, перемещаться по нему было трудно. Я в восхищении крутил головой.

Отсюда мы проследовали на второй этаж, в чудесную гостиную, где также хранилось множество раритетов. Однако здесь, расставленные на полках, они не мешали передвигаться. В основном это были инструменты, которыми пользовались ученые древности. Я заметил несколько астролябий и большой великолепный планетарий. Из широких окон гостиной открывался живописный вид на сквер, украшавший площадь.

Посреди гостиной в кресле сидел сердитый с виду старик в богатой, но поношенной одежде. Это явно был наш клиент. Рядом с ним устроилась на стуле красивая молодая женщина с белокурыми волосами. На ней было домашнее платье темно-коричневого цвета. Я предположил, что это дочь хозяина дома. Слуга поклонился своему господину и объявил: