– Я так и думал. Валерия?

– Я тоже думаю, что это она, но… Никаких доказательств у меня нет. Голос был едва слышен.

– А этот человек, который стрелял? Его вы знаете?

– Опять одни догадки, Крейг! Помните, я спрашивал вас, какие мысли вызывает у вас могила Керенского? И вы сказали, что, судя по всему, один сын был любим и близок, а второй – чужим…

– Господи, ваш Керенский-то тут при чем?!

– Я просто подумал тогда: а не было ли у Муромского-старшего другого сына? Обиженного и оскорбленного? Который вдруг решил потребовать свою долю?

Крейг недоверчиво посмотрел на Ледникова, словно подозревая, что тот его разыгрывает.

– И что, у вас есть доказательства существования этого сына?

– В городе, где Муромский жил после окончания университета, многие считали, что у него остался сын…

– Почему они так думали?

– Потому что там жила женщина, с которой он был близок. Они официально не были мужем и женой, не жили вместе, просто встречались… У нее был сын. Других доказательств у меня нет.

– А что говорит та женщина?

– Она давно умерла.

– Ну, сегодня есть экспертиза ДНК. Практически безошибочная…

– Может быть, ее сын сумел сделать такую экспертизу и получил на руки доказательства, что его отец – Муромский. Иначе трудно представить, почему он вдруг стал действовать так решительно и настойчиво. Раньше Леня не хотел даже об этом думать и очень злился, когда ему намекали на отцовство Муромского…

– Леня?

– Так зовут этого человека – Леонид.

– Он мог сделать экспертизу и с помощью Рафаэля Муромского. Если бы экспертиза установила, что они близкие родственники, то…

– Вы думаете, что Муромские так уж жаждали установить истину? Зачем она им? Приходит чужой, незнакомый человек и говорит: я – твой сын, так что гони, батя, бабки!.. Он все равно будет чужим всегда, несмотря на все экспертизы и ДНК…

– Это все русские истории. Если бы ко мне пришел человек и доказал, что он мой сын…

– Я думаю, вы так говорите, потому что убеждены – такого человека нет и он к вам никогда не придет, – рассмеялся Ледников. – Или? Неужели, Крейг?

Вудгейт вдруг смутился и поспешил сменить тему.

– Погодите! Что же тогда выходит? Он является к своему отцу и…

– В Мадриде многие считают, что Муромский-старший вовсе не утонул. Что ему помогли…

– Вы хотите сказать, что ему помог этот самый человек? То есть он приходит к тому, кого считает своим отцом, и отправляет его на тот свет? Зачем?

– Видимо, Муромский не захотел признавать в нем сына. И просто послал куда подальше.

– Так… А потом он приходит к брату и похищает его с целью выкупа…

– Не выкупа, Крейг, – поправил его Ледников. – Он просто требует свое. И только. Он считает, что у него есть право. Что это будет справедливо. Для русского человека самое главное – чтобы по справедливости было.

– А когда брат ему отказывает, он его похищает, потом убивает, а тело где-то прячет… Ну знаете!

– Ладно-ладно, – проворчал Ледников. – Не надо смотреть на меня такими глазами! Чувствую, вы сейчас опять начнете философствовать по поводу загадочной русской души! Чтобы убить брата, вовсе не обязательно быть русским. Вспомните, кем был Каин!

– С тех пор прошло слишком много лет, – рассеянно заметил Вудгейт.

– Ну, конечно, и в вашей старой доброй Англии теперь ничего подобного быть не может! Какого же черта вы расширяете свой Скотленд-Ярд и предоставляете полиции все больше полномочий?

Не дождавшись ответа, Ледников примирительно сказал:

– И потом, все это только версия, наша с вами фантазия по поводу обиженного брата. Ведь доказательств у нас никаких.

Но Вудгейт был настоящим сыщиком, сбить его со следа было нелегко.

– А Валерия? – деловито спросил он. – Если это она вам звонила, значит, она что-то знает. Какую роль играет она во всем этом деле?

– Может быть, сообщница… – предположил Ледников. – Вольная или невольная.

– Что значит – невольная?

– Он мог заставить ее помогать ему. Угрозами, шантажом, насилием… Помните Патрицию Херст?

– Вы думаете, Валерия пошла бы на это?

– Видите ли, Крейг, я тут случайно узнал, что Валерия считает, будто Муромский-старший довел до самоубийства ее отца и присвоил его деньги.

– Час от часу не легче! А вы мне тут про Каина проповедуете! Какой там Каин!.. У нее есть доказательства? Я имею в виду самоубийство отца?

– У нее есть догадки, сомнения и предчувствия…

– Вот как! Сильные аргументы.