Вожа перевел дух. Было от чего, пожалуй, впервые жизнь зверолова мало зависела от его находчивости и приходилось полагаться только на скакуна и на случай. В этот раз смерть подразнила его и отпустила, позабавившись. Вожа потрепал рукой Тополя по крутой шее.

– Выручил. Будет тебе морковка.

Когда Вожа подъехал к полю, где остались его спутники и служивые с кордона, то увидел, что поле спасено. Только малая часть его вбита в землю острыми копытами.

Бобыли грузили на лошадей подстреленных сайгаков. И пешие вязали копыта степных оленей к шестам и по двое тащили добычу на кордон. Они приветливо махали зверолову, скорее всего не догадываясь о всем драматизме встречи с обезумевшим стадом. А в глазах зверолова еще горело затаенное возбуждение, как во время грозы; казалось он устал, но доволен, то ли сохраненным полем, то ли пережитой опасностью.

Ближе к вечеру на кордоне на металлических спицах будет дымиться свежее мясо. На другой день солдаты и поселенцы разговеются. Впрочем желанность сайгачатины гораздо выше зимой, когда масса перелетной и гнездующей птицы улетела на юг, труднее давалась в руки рыба, а зимняя стужа требовала насыщения желудков. Мясом и шкурами выручали людей сайгаки, тарпаны, лоси и кабаны, пока домашних животных не стало больше, чем диких. Сайгаки помогали отважным переселенцам выжить в Диком поле.

Не случайно среди образованного офицерства крепостей и исследователей края, среди благодарных поселенцев высказывалось предположение поставить сайгака на гербе одного из городов, лучше в Самаре – первом городе-крепости в Диком поле.

Если у народов, пришедших на Волгу из глубин Азии вместе с монголами, символом стал барс, как память о их прародине горном Алтае, где большие кошки водились во множестве, то русские переселенцы увидели настоящий характерный символ Дикого поля. Грациозные сайгаки надолго вошли в жизнь переселенцев.

Три путника переправились через лесной ручей, въехали в открытый дол и оказались перед крепостью Красный Яр. Они остановились, рассматривая выросший на луговом приволье город-крепость. Частью он находился на опушке, частью занял прибрежный лес, из которого и строился. От крепостной стены до Сока около версты густого леса.

Крепости на Старой Закамской черте разбирались и перевозились на новое место, на строящуюся Вторую Закамскую черту или, как говорили, на Новую Закамскую черту. Однако часть леса рубилась в здешних лесах. Особенно ценился дубовый лес. Древесина тяжелая, твердая, долго не гниющая даже вкопанная в землю.

На восток и на юг от крепости шла сама черта, которая представляла из себя глубокий ров шириной в две-три сажени и более и крутой вал, отсыпанный землей, вынутой изо рва. Чтобы конному перебраться, перевести коня через преграду, надо хорошенько поработать лопатой, потратить время и оставить следы набега…

По левому берегу Сока, где и стояла крепость, по лесу шла засека. Она примыкала к крепости и уходила от нее на несколько сотен саженей. Дальше земляной вал.

Лес клиньями входил в степь, и засеки местами тянулись вместо вала.

Оборонительное сооружение засеку придумали древние русичи. Особенно активно засеки использовали в борьбе с татаро-монгольскими набегами.

Раздробленные русские княжества знали силу монгольской орды, вобравшей в себя многие покоренные ими народы. Потому предпочитали откупаться от жестокой орды, но и создавали грандиозные оборонительные сооружения. В шестнадцатом веке засечная черта вдоль Оки тянулась среди дремучих лесов на шестьсот верст.

Засеки использовались, хотя и гораздо меньше, и в Диком поле. Они рубились в приречных лесах. Чаще зимой строили. Деревья подсекали на высоте двух-трех аршин и валили вершинами в сторону противника. При этом стволы до конца не перерубали и от пня не отделяли. Часть деревьев валили наискосок. Ветки деревьев переплетали между собой сучьями, вичью [47] и веревками. За лето подсеченные деревья высыхали и становились колючими, упругими, так что даже топор их не брал, не рубил на весу, в гущине. Засечная черта шириной от пятидесяти до ста сажаней становились непроходимой не только для всадника, но трудно преодолимым препятствием для пешего. Хотя пешими в набег не ходили. Орда страшна только конная.

Чтобы просечь засеку, требовалось много времени. Ночью пройти засеку и вовсе невозможно. Оттого терялась внезапность набега.

К тому же на засеках устраивались подъезды и станы для сторожевых разъездов, караулов, а на возвышенных местах сторожи – наблюдательные пункты. Если засеку прикрывал отряд стрелков, то на преодоление засеки требовались многократно превосходящие силы и еще большее время.

Со временем организация сторожевой службы и названия менялись, но основа оставалась прежней.

Создание засек и рвов с валами отвлекало от полевых работ, стоило большого труда. Зато защитные линии спасли множество народа от гибели и чужеземного рабства.

Для отражения больших набегов ставили крепости. На севере Руси издревле крепости каменные, даже белокаменные и назывались они кремлями. В Диком поле все крепости возводили деревянные. Леса достаточно, но главное – из дерева строить быстро. Все остальное компенсировалось возрастающей огневой мощью стрелкового оружия.

Крепости в Поле по площади строили достаточно большие. Одни шириной в сто саженей и шириной в двести. Другие шириной в двести саженей и длиной в девятьсот.