Спроггет заметил, что я от работы отлыниваю, и принялся усердствовать. Главным его занятием было выписывать в сарае путевые листы водителям грузовиков и всякие другие бумаги, но тут его потянуло на воздух. Как только я начинал дремать, он меня будил. Покрикивал издали. В конце концов я огрызнулся. Тогда он подошел.

— Что ты сказал?

— То, что вы слышали.

— Спать надо дома.

— Конечно, если б мне деньги доставались так же легко, как вам!

— Ну ладно, подмети-ка в сарае, там вонь стоит от спитого чая и корок.

— Уж вы-то корок не глодаете.

— Поменьше дерзостей да побольше дела.

— А как же Джордж?

— Справится один. Если тебя это беспокоит, пошевеливайся да поскорей возвращайся назад.

Я стал подметать, но через минуту он снова на меня напустился:

— Разве я велел тебе подметать?

— Вы что, шутите?

— Нужно сперва вынести стол и все остальное, я хочу, чтобы здесь никакой дряни не оставалось.

— Вы-то здесь не останетесь, так в чем же дело?

— Берись за работу! — заорал он. — Пошевеливайся! Работать надо!

— Я бы лучше управился без шута горохового, — сказал я. Не хватило у меня ума сообразить, что он нарочно меня подначивает.

— Делай, что тебе велят, — сказал он. — За таким дураком, как ты, только успевай присматривать.

Я вошел в сарай, взял тяжелый молоток и швырнул его назад, не оборачиваясь. Молоток угодил Спроггету в колено. Он взвыл.

Успокоившись, он сказал решительно, хоть и попятился на всякий случай, потому что я все еще был на взводе:

— Ты мне осточертел. Вот погоди, придет твой дядя Джордж, я с ним поговорю.

— Ну и говорите, — сказал я. — Да скажите заодно, чтоб нанял уборщика.

Когда прибыл паша, я уже опять был у дробилки. Посовещавшись со Спроггетом, он крикнул:

— Артур!

Я крикнул в ответ:

— Чего надо?

— Иди сюда, когда тебя зовут.

Я подошел. Спроггет подпирал дверь, а дядя Джордж сидел за столом, словно президент Соединенных Штатов в момент, когда гигантский метеорит только что стер с лица земли Нью-Йорк и вот-вот докатится до Белого дома.

— Что у тебя вышло с мистером Спроггетом?

— Пускай ко мне больше не пристает, и я его так и быть прощу.

— Вот видишь! — сказал Спроггет.

— Почему ты не уважаешь старшего?

— Я ж вам говорю: он ко мне пристает.

— Его обязанность следить за ходом работ. Ты меня огорчаешь, Артур. Я столько сделал, чтобы устроить тебя сюда, и вот благодарность — ты дерзить начал. Если это повторится, придется доложить хозяину.

— Но, дядя Джордж, я же работаю на совесть.

— А вот он на этот счет другого мнения, верно, Сэм?

— Бездельник, каких свет не видал: еще удивительно, как он себе шею не свернул, — спит на ходу.

— А вы брехун, каких свет не видал.

— Еще одна дерзость, и ты вылетишь отсюда.

— Ну вот что, замолчите оба, — сказал дядя Джордж, и я вдруг понял, почему он выслужился до начальника. Мы замолчали и сами радовались этому. — Когда меня нет, здесь распоряжается Сэм. Он старший закоперщик и достаточно опытен, чтоб знать, кого и когда приструнить. Это его долг, и я его поддерживаю.

— Если он меня за дело приструнит, я слова не скажу.

— Молоко на губах не обсохло, а уже в начальники лезет, — сказал Спроггет.

— Я тоже могу выписать путевой лист, — сказал я. — Так или эдак.

— Это еще что? — сказал дядя Джордж.

— Я говорю — так или эдак.

— Прекрати эти глупости и ступай работать, не то живо отсюда вылетишь!

Ну, я ушел — почувствовал, что нечего и разговаривать, все равно выстрел уже сделан. И сделан, заметьте, вслепую. Старик Джордж рассказывал мне как-то про левые заработки — фирма нанимает грузовики, и начальник участка договаривается о цене с подрядчиком. Скажем, сходятся на пятнадцати шиллингах в час, на шиллинг больше, чем сначала запросили; начальнику от этого чистая прибыль. Скажем, работает больше десятка грузовиков по восемь часов в день, шиллинги плывут к нему сами собой, и остается только найти укромное местечко для расчета. И хотя старик Джордж про наших ни слова не сказал, я смекнул, что помощник нужен дяде Джорджу только для того, чтобы проверять водителей, когда его самого здесь нет.

Говорю вам, это был выстрел вслепую, но я надеялся, что попаду в цель и выгадаю на этом. Да только вышло, что я промахнулся и ничего не выгадал. Именно потому, что это была правда. Стоило мне заикнуться про путевые листы, и песенка моя была спета. Я не умею читать мысли, но они сразу оборвали разговор и явно забеспокоились.

Может, не надо было мне этого говорить. Во всяком случае, уже через пять минут я понял свою ошибку. И не только в том была причина, что, занимаясь темными делишками, Спроггет водил знакомство с отпетыми бандитами, а еще и в том, что нельзя наступать на руку, которая тянется к наличным денежкам. Я-то знал, что не пойду доносить на них, но ведь они этого не знали и должны были любой ценой от меня избавиться.