Шрифт:
— Слетаем на кладбище, — предложил Ион.
Холм они «взяли» штурмом. На кладбище у муравейника сидел с лупой Михуца. Он очень обрадовался их приходу. Рядом с ним, вывалив красный шершавый язык, радостно бил хвостом по земле Каквас.
Когда продирались сквозь заросли, Димке показалось, что впереди мелькнула серая кепка человека, которого он видел на рынке. Затем вслед за кепкой прошмыгнул черный берет.
Что делают здесь эти люди? Димка осторожно раздвинул ветви. Ни души. Куда же они подевались? Он притаился. И вдруг услышал негромкие голоса.
— Агитки пишешь, — проговорил низкий, грубый голос, — плакаты разные. Брось ты свою самодеятельность.
— Это мой хлеб, Панаит, — сказал высокий капризный голос. — Черный хлеб искусства.
— Черный? — с иронией повторил Панаит. — Хлеб, кстати, может быть и белым. Не находишь? И даже с маслицем.
— Но, Панаит, пойми… — Высокий голос задрожал. — Жить-то надо!
— Жить? — усмехнулся Панаит. — Это конечно. Только вот тебе мое слово: не мельтеши со своей агиткой. Уезжай-ка лучше из села подальше.
— Ну, знаешь!..
Димка сделал шаг, выстрелил сучок, и голоса пропали. Слышно было только, как жужжат пчелы да цвирикают где-то на деревьях птицы.
Димка огляделся. Куда же исчезли эти люди?
Тем временем ребята поднялись на вершину холма. Справа от них была старая овчарня, неподалеку — обелиск братской могилы.
Они прошли, не заметив Думитраша, рыжего приятеля Гришки. Перед ним на стволе высохшего дерева висел большой лист бумаги с концентрическими кругами.
В руках у Думитраша был самодельный лук, на боку — колчан со стрелами.
Думитраш тщательно прицелился. Тетива натянулась, стрела со свистом ушла в сторону дерева. Он подошел к нему, выдернул стрелу, огляделся.
— Товарищ Генеральный конструктор! — весело закричал Димка. — Разрешите приступить к испытаниям? — И, вытянувшись, приложил руку к голове.
Михуца тоже вытянулся, подхватил сползавшие штаны, приложил к голове руку.
Филимон замахал крыльями, затрещал и захлопал клювом, но, заметив, что хозяин замер, успокоился. И только Каквас не мог сдержать восторга — он самозабвенно колотил хвостом по земле.
Думитраш из-за ствола наблюдал за ребятами. И чего шумят? Чего суетятся?
Но вскоре увидел, как они установили на земле серебристый аппарат, как подожгли шнур и отбежали в сторону, услышал, как Димка стал считать:
— Четыре… три… два… один… Пуск!
Взметнулся огонь. Аист, всплеснув крыльями, отскочил в кусты.
«Космолет» ушел в небо. Черная туча дыма щипала глаза, лица ребят покрылись сажей.
— Ура! Ура! — кричали они, не сводя ярких глаз с аппарата. — Ура! Летит.
— Летит, летит! Ого! — кричал Михуца. — О-го-го!
Аппарат плавно летел над кустами, молодыми деревцами, а внизу бежали, задрав в небо головы, спотыкаясь и падая, ликующие мальчишки. Ника от них не отставала. И летели по ветру сбитые ею белые парашютики одуванчиков.
Опережая всех, захлебываясь и повизгивая, катился вниз счастливый пес Каквас.
И только бедный Филимон спешил от ребят прочь.
Но вот «Космолет» стал снижаться. Аппарат летел на небольшом белом парашюте, и Каквас, заметив, что он приближается к земле, стрелой кинулся к нему.
«Космолет» упал у дерева, за которым стоял Думитраш. Каквас прыгнул, схватил парашют.
— Отдай, отдай! — Думитраш, не выдержав, взял палку и замахнулся.
— Не смей бить собаку, — подскочил Михуца.
Думитраш рассмеялся ему в лицо, но палку все-таки бросил.
— Эй, вы! — закричал он ребятам. — Убирайтесь-ка подобру-поздорову. Гришка придет — косточек не соберете.
— А ты кто такой? — Димка выставил вперед крепкое плечо.
— Пойдем, — шепнул Димке Ион. — Не то и вправду Стынь-Трава придет. С ним шутки плохи…
— А чего он?..
Ребята пошли к обелиску. На сером камне был выбит длинный список погибших партизан.
— Абабий, — прочитал Димка, — Безбородько, Морозан…
В конце списка углем была приписана фамилия Хамурару.
— Опять?.. — Ион нахмурился, подошел к обелиску, стал стирать надпись.
Над его головой просвистела стрела.
— Эй! — замахал руками Думитраш. — Оставь надпись.
— Выключи звук, — оборвал его Димка.
— До каких пор, — крикнул Ион, — памятник пачкать будете?