Когда дело касается практики учений Будды, их можно практиковать в соответствии с учениями сутры или с учениями тантры. Подход сутры излагается в системе медитации Срединного пути, описанной Камалашилой, делающим основной акцент на аналитической форме медитации. Здесь практикующий начинает свой путь с изучения логических доводов, обосновывающих пустотную природу всего сущего. Затем он стремится пребывать в этом воззрении, медитируя, с тем чтобы развить непоколебимую уверенность относительно природы реальности.

Путь Ваджраяны, напротив, делает упор на развитии умиротворенного пребывания и особого видения в медитации. Развитие медитации умиротворенного пребывания объяснялось в данном тексте в основном в процессе обсуждения медитации «отпускания». Она может выполняться с опорой или без опоры. В последних главах мы с вами рассмотрели развитие умиротворенного пребывания сознания без использования опоры.

Различные стадии медитации призваны помочь нам развить стабильность ума, усилить его умиротворенность. Стабильность означает пребывание ума в исключительно мирном, мягком состоянии. Вот почему эта медитация именуется медитацией умиротворенности или покоя.

Прибегая к первому методу пресечения возникающих мыслей, практикующий еще неопытен в медитации, и ум его недостаточно стабилен. На этой стадии в уме его по-прежнему присутствует множество мыслей, они достаточно сильны и грубы. Соответственно, то противоядие, которое следует применить, также должно быть достаточно сильным, потому что без сильного противоядия не будет никакой возможности развить стабильность ума, и нить медитации будет постоянно теряться. Эта стадия медитации сравнивалась с бурным горным потоком, срывающимся с крутой скалы, текущим бурно и хаотично.

Второй метод, состоящий в невмешательстве в происходящее, применяется к уму, который можно сравнить со спокойным и мерным током равнинной реки. Мысли в таком уме все еще возникают, но в силу обретенной практикующим привычки работать с ними он уже более не нуждается в применении иного противоядия, кроме «отпускания». На данном этапе практикующий расслабляется в природе своего ума в его неизмененном, естественном состоянии. Это становится возможным лишь благодаря тому, что на данном этапе практикующий обрел достаточный покой или умиротворенность ума, и более нет нужды в применении активных противоядий. Мысли уже не столь грубы и сильны, как прежде. На данном этапе ум практикующего гораздо более мягкий, расслабленный и спокойный. Однако нельзя сказать, что в нем отсутствует какое бы то ни было движение, поскольку мысли по-прежнему возникают, но они уже не такие интенсивные, как прежде. На этой стадии умиротворенность ума сравнивается с ленивым течением широкой равнинной реки.

Наконец, обретая все больше и больше опыта работы на предыдущих стадиях, практикующий достигает последнего уровня покоя. Это соотносится с третьей медитацией, объясняемой посредством четырех примеров. Теперь не существует более проблем, вызванных избыточным напряжением или расслаблением в медитации. Не существует более и проблем, вызванных очевидными грубыми мыслями, поскольку мысли эти исчезли. Эта последняя стадия медитации работает с тончайшими подспудными мыслями. На этом этапе ум практикующего стал таким утонченным и очищенным, что он даже не может с уверенностью утверждать, думает ли он в данный момент или нет. Эти последние четыре техники предназначены для того, чтобы помочь практикующему обнаружить, присутствуют ли в его уме какие-либо тонкие, трудноразличимые мысли или нет. На этом этапе мы имеем дело с мыслями столь тонкими и едва уловимыми, что не представляется возможным использовать какие-либо из грубых и очевидных техник предыдущих этапов. Суть практики теперь заключается в простом осознавании присутствия или отсутствия этих тончайших движений ума, а достигается это в основном посредством расслабления в его природе. В первом примере с брахманом, прядущим нить, мы стремимся найти баланс между напряжением и расслабленностью в медитации. Второй, третий и четвертый шаги по большей части относятся к расслаблению внутри природы ума. Эти техники способны привести к умиротворению всех форм мышления, в особенности, наиболее тонких мыслей. Уровень умиротворенности сознания, который достигается на этом четвертом этапе третьего метода, можно проиллюстрировать примером спокойствия бескрайнего океана, на поверхности которого отсутствует какое-либо волнение. На предыдущей стадии мы сравнивали покой ума с током спокойной равнинной реки, но поскольку течение все же имело место, на ее поверхности постоянно присутствовали мелкие рябь и волнения. Океан же никуда не течет, оставаясь там, где он есть, и гладь его вод не тревожит даже дуновение ветра. Научившись всецело «отпускать» происходящее в своем уме, практикующий достигает этой величайшей стабильности.

Получая все больше и больше опыта такого умиротворенного пребывания сознания, мы будем постоянно развивать и углублять его, делая наш ум все более и более стабильным. Подобная непоколебимая стабильность ума помогает нам исключительно ясно видеть его природу.

Вопрос: Не могли бы вы более детально объяснить качество ясности ума и его способность познавать?

Ответ Ринпоче: Когда мы говорим, что природа ума одновременно ясная и познающая, на самом деле мы говорим об одном и том же. В общем, мы говорим, что ум определяется как пустотный, ясный и осознающий. Исследуя его с помощью различающей мудрости (праджня), а не в терминах медитативного переживания, мы обнаруживаем, что ум наш действительно пуст. Говоря это, мы подразумеваем, что при попытках обнаружить ум мы его не находим, и эта «необнаруживаемость» ума есть его пустотность. Когда мы говорим, что ум ясный или светоносный (тиб. селва), мы описываем способность ума знать, чувствовать, переживать. В этом его отличие от камня или иного неодушевленного объекта. Это качество ясности ума на самом деле очень близко соотносится со следующим его аспектом, его осознанностью, или способностью познавать, означающими, что ум способен знать вещи, ощущать их, понимать.

Вопрос: Каким образом мы медитируем на пустотность в Ваджраяне?

Ответ Ринпоче: В действительности целью любой медитации является постижение подлинной природы реальности. Однако в Ваджраяне мы используем для этого специальную технику, которая состоит в медитации на истинную природу ума. Обусловлено это тем, что изначально для нас исключительно трудно медитировать на природу внешних феноменов. Мы попросту не привыкли думать о феноменах в таком ключе, и нам будет крайне сложно прямо и неопосредованно постичь это. В Ваджраяне мы медитируем на природу ума, поскольку природа ума и природа феноменов не есть две отличные вещи. Они – одно и то же. Поэтому, постигая подлинную природу ума, мы автоматически постигаем подлинную природу всех феноменов. Однако когда мы говорим о подлинной природе ума, не следует думать, что существуют два отличных феномена: ум и его природа. Так, словно ум – это одно явление белого цвета, а его природа – другое явление черного цвета. Это не две различные вещи. Мы лишь говорим о том, чем ум является на самом деле в его естественном, изначальном состоянии. Когда ум наш объят неведением относительно этого подлинного состояния собственной природы, мы становимся жертвой, попадая во власть всевозможных негативных факторов, создающих массу тревог и волнений в нашем уме. Когда же мы узнаем, чем ум является на самом деле, тогда мы естественным образом узнаем и то, чем являются все предметы и явления окружающей нас реальности [29] .

Достигнув умиротворенного пребывания сознания, мы смотрим на природу ума и видим, что ум наш ясен, чист, прозрачен, не возбужден движением мысли и расслаблен. Затем приходит мысль… До тех пор пока мы не вовлечемся в эту мысль, как правило, вынося некое оценочное суждение о ней, нам бывает довольно трудно распознать сам факт наличия в уме мысли. Необходимо научиться видеть, что именно происходит в момент возникновения мысли и какой эффект она оказывает на природу, или естественное состояние нашего ума. Как возникшая мысль изменяет природу нашего ума? Когда мыслей в нашем уме нет и он пребывает в покое, как это воздействует на его природу? Вот что нам предстоит исследовать. Итак, когда в уме возникает мысль, происходят ли какие-то перемены в его природе? Когда в нашем уме отсутствуют мысли, оказывает ли это какой-то эффект на природу нашего ума?