Подводники никогда не забывают тяжелые катастрофы, сопровождавшиеся гибелью как самих подводных лодок, так и людей, связанные с пожарами на атомоходах (1970 г. — «К-8», 1989 г. — «К-278» «Комсомолец»), пожар на «К-3» (1967 г.), вызвавший многочисленные жертвы.

Проблема предотвращения пожаров на подводных лодках, как и надводных кораблях, актуальна и для зарубежных флотов. По данным общества «Гринпис», за 5 лет (с 1983 по 1987 г.) на подводных лодках США произошло 113 пожаров и возгораний, а в 1989 г. — 12 [563] . В 1992 г. возник пожар на атомной подводной лодке «Турбулент» Великобритании, в 1994 г. — на атомной подводной лодке «Рубис» ВМС Франции (причем в последнем случае в реакторном отсеке), унесший жизнь 10 подводников [564] .

Атомные подводные лодки — сложные «организмы, сверхпе- ренасыщенные энергоемкими комплексами, механизмами, пожароопасными и взрывоопасными системами, компонентами, наконец, оружием».

По данным печати, ставшим достоянием общественности с наступлением «периода гласности», в 1986—1990 гг. Военно-морской флот затратил немалые средства на доработки техники с целью повышения качества эксплуатационных характеристик [565] . В результате в 1988—1996 гг. по сравнению с аналогичным предыдущим периодом (1978—1986 гг.) в 2,3 раза в Российском флоте уменьшилась техническая аварийность (взрывы, пожары, затопления кораблей) [566] . Однако такие цифры не могли и не должны были никого успокаивать — за эти годы сократился численный состав кораблей и количество их выходов в море. К тому же отсеки атомоходов новых поколений по-прежнему перенасыщены оборудованием, компановка которого может помешать доступу к местам возгорания, как, впрочем, и воды.

Иначе говоря, полностью исключить на современном атомном корабле возможность возгорания трудно. А последствия пожара при нахождении подводной лодки подо льдом могут стать куда более драматическими, чем в обычном океанском походе. И тогда может статься, как в известной морской песне, что «не скажет ни камень, ни крест, где легли...».

В 1986 г. командование решило перевести с Северного на Тихоокеанский флот подводную лодку «К-313» пр. 670 под командованием капитана 2 ранга М.А. Мажуго. А старшим на борту на время перехода был командир дивизии капитан 1 ранга И.И. Налетов [567] . Прежде чем уйти под лед, корабль совершил пробное подледное плавание. В конце его оставалось только подвсплыть, чтобы провести сеанс связи и, получив «добро», снова уйти под ледяной покров.

Море наверху штормило. Держать корабль на перископной глубине было нелегко. Боцман, несущий вахту на рулях, чуть- чуть «нырнул, да так, что в центральном посту никто не заметил. Через одно из выдвижных устройств лодка «хлебнула» воды, которая по дренажной системе должна была проскочить в трюм. Но просочилась она и на среднюю палубу центрального поста, откуда струйкой протекла вниз, попав на мощный электрощит обратимого генератора. Для возникновения пожара этого оказалось достаточно.

«Пожар в отсеке!» — первым доложил находившийся на нижней палубе командир дивизиона живучести капитан 3 ранга Г. Комарецкий. Реакция командира дивизии, а с ним и командира корабля была мгновенной. Вслед за сигналом «Аварийная тревога!» последовала команда: «Обесточить щит!»

Место возгорания удалось локализовать. Электрики приступили к демонтажу щита, снимая обгоревшие детали — расплавившиеся шины, обуглившиеся изоляторы. Щит восстановили быстро. Однако, когда замерили изоляцию, поняли, что подключать нельзя. Соленая вода оставила множество шунтирующих «мостов». Щит пришлось разобрать, промыть, просушить. И затем еще не один раз, пока не добились успеха. На каждую попытку уходило несколько часов. Сутки И.И. Налетов и М.А Мажуго не уходили из Центрального поста, пока командир электротехнического дивизиона капитан С. Соломатин не доложил, что щит введен в строй. И понятно — решалась судьба похода [568] .

Предпосылка к пожару имела место и на атомной подводной лодке «К-358» («Мурманский комсомолец»), которой командовал капитан 2 ранга В.В. Лопато. Случилось это во время подледного плавания в начале 1990-х гг. Перед всплытием в полынье нежданно-негаданно вспыхнул штепсельный разъем в одном из отсеков. С возгоранием справились еще до того, как лодка закончила маневр. Когда разобрались в причине происшествия, оказалось, что когда-то при точечной сварке была чуть задета изоляция кабеля. Долгое время неисправность не давала о себе знать. Но вот корабль попал в арктические глубины, в полосу особо холодной воды (до минус двух градусов по Цельсию). Произошло отпотевание [569] .

А вот другой случай, имевший место ранее на другом атомоходе, чуть не обернулся драмой. Шел январь 1981 г. Атомный подводный ракетоносец Северного флота «К-424» пр. 667БДР после длительного несения боевой службы в Арктическом бассейне возвращался в базу. Возглавлявший экипаж ракетоносца капитан 1 ранга Н.А. Иванов (для него это был восьмой поход на боевую службу), передав «командирскую вахту» своему старшему помощнику капитану 2 ранга Б.Ф. Плюснину, находился в каюте, расположенной во втором отсеке. В полдень подводники, несущие в третьем отсеке вахту, почувствовали запах гари. Немедленно последовала команда: «Аварийная тревога, пожар в центральном посту». Весь личный состав в считанные секунды занял свои места по боевому расписанию. А командир снова взял управление находившимся подо льдом кораблем на себя.

Положение с каждой минутой осложнялось. Личный состав третьего отсека выполнил все первоначальные действия по борьбе с пожаром, однако центральный пост продолжал заполняться дымом, а источник возгорания, несмотря на все усилия, определить не удалось...

Предельно допустимая концентрация угарного газа увеличилась в 380 раз. Все отсеки загерметизировали, а в смежных с центральным постом — втором и четвертом создали противодавление. Личный состав третьего отсека переключился с ПДУ (портативное дыхательное устройство) на ИДА-59 (индивидуальный дыхательный аппарат). И все же часть людей (а в третьем отсеке находилась почти треть личного состава) стала терять сознание, но свои боевые посты никто не покинул. Н.А. Иванов принял решение всплывать на перископную глубину и, если позволит ледовая обстановка, попытаться пробить ледовый покров силой плавучести. Дальнейшая судьба корабля и его экипажа зависела теперь от действий личного состава электромеханической боевой части, обеспечивающей подводному ракетоносцу ход. Ее возглавлял опытный механик капитан 2 ранга А. Чумак. Однако «злые силы» делали свое черное дело: пожар разрастался. Отсек, помимо угарного газа, заполнил еще и фреон, поступающий от работы ЛОХа (лодочная объемная химическая система пожаротушения). Положение усугублялось тем, что вышло из строя переговорное устройство. Для дачи указаний приходилось снимать шлем-маску ИДА. Начали выходить из строя люди: капитан 3 ранга Морозов написал командиру записку: «Ваше приказание выполнили — ход кораблю обеспечен. Теряю сознание, но остаюсь на боевом посту». Двух членов экипажа, оказавшихся в наиболее тяжелом положении, вынесли в боевую рубку, где находился старший помощник, обеспечивавший всплытие корабля.