Шрифт:
Покончили лесовики с чаем, графинчик всероссийского целиком остался за дядей Елистратом.
— А что, земляк, не перекусить ли нам чего по малости? Дядя Елистрат постучал ложечкой о полоскательную чашечку и, оторвавшись от середины стола, лётом подбежал половой.
— Собери-ка, молодец, в сторонку посуду-то, да вели обрядить нам московскую селянку, да чтоб было поперчистее да покислей, капусты не жалели бы.
— С какой рыбкой селяночку вашей милости потребуется? — с умильной улыбкой, шепелявым тоненьким голосом спросил любимовец.
— Известно, с какой! — с важностью ответил дядя Елистрат, — со стерлядью да со свежей осетриной. Да чтоб стерлядь-то живая была, не снулая — слышишь? А для верности подь-ка сюда, земляк, — сказал он, обращаясь к Алексею, — выберем сами стерлядку да пометим ее, чтоб они, собачьи дети, надуть нас не вздумали.
— Напрасно, ваше степенство, обижать изволите, — ловко помахивая салфеткой и лукаво усмехаясь, вступился любимовец. — Мы не из таковских. Опять же хозяин оченно этого не любит, требует, чтобы все было с настоящей, значит, верностью. За всякое время готовы во всем гостю уважить, со всем нашим почтением. Ни том стоим-с!
— Ах ты, бабий сын, речистый какой пострел, — весело молвил дядя Елистрат, хлопнув по плечу любимовца. — Щей подай, друг ты мой сердечный, да смотри в оба, чтобы щи-то были из самой лучшей говядины. Подовые пироги ко щам, с лучком, с мачком, с перчиком. Понимаешь, чтобы сами в рог лезли. Слышишь?.. Еще-то чего пожуем, земляк?.. Разве гуся с капустой? А коль охота, так и жареного поросенка вмиг спроворят. Здесь, брат, окромя птичьего молока, все есть, что душе твоей ни хочется… Так аль нег говорю, молодец?
— Все будет в самой скорой готовности, что вашей милости ни потребуется.
— Разве еще селянку заказать? Из почек? — Значит: щей, да селяночку московскую, да селяночку из почек, да пирогов подовых, да гуся с капустой, да поросенка жареного, — скороговоркой перебирал половой, считая по пальцам. — Из сладкого чего вашей милости потребуется?“
Итак, вот вам простой трактир в Нижнем Новгороде. И его возможности, и его атмосфера. А ведь ели еще и в ресторанах. А ведь такие трактиры были во множестве и повсеместно, включая уездные города. [55] А сельские чайные и трактиры по пять-семь штук на торговое село? Вспомним теперь наши, районные и сельские, столовые. Вспомним, положа руку на сердце, что там едят, как едят и как пьют. И чем закусывают. Вспомним пусть хоть и областные столовые и так называемые „кафе“. Да пусть хоть и московские столовые. Сопоставим их мысленно с трактирами и чайными дореволюционной России (если даже считать, что Россия никуда не ушла бы за пятьдесят лет вместе со всем цивилизованным миром) и скажем, положа руку на сердце, можно ли назвать благом и раем нашу нарпитовскую сеть? Знаете ли вы, что снабжается более или менее прилично Москва да еще некоторые крупные города. Приехав в Москву за чем-нибудь из Орла, Курска, Тамбова, Воронежа, Владимира, Казани, Вологды, везут туда авоськами колбасу, мясо, кур, яйца, творог, гречневую крупу, а подчас и белый хлеб. Знаете ли вы, что, отъехав от Москвы пятьдесят километров, уже не купишь ни колбасы, ни мяса. Нет речи о разнообразном ассортименте колбас, до тридцати-сорока сортов, как полагайтесь бы в цивилизованной стране, нет хотя бы одного сорта колбасы. А деликатесных сортов, сырокопченых, разных там бруншвейгских, разных там сервелатов не найдешь и в Москве, кроме как в закрытых распределителях для номенклатурных работников, потому что, как говорит наш общий знакомый, — „народ и партия едины“.
55
Вспомним также сценку из «Ревизора». «Петр Иванович и говорит: зайдем, говорит, в трактир… в трактир, говорят, привезли теперь свежей семги, так мы закусим». Дело происходит в глухом уездном городишке. Это в каком же райцентре в столовой или ресторане угостят теперь свежей семгой?
Знаете ли вы, что без мяса сидят целые города целыми месяцами, а часто и без масла, а часто и без молока. Рассказывали мне, что в Красноярске молоко распределяет обком по специальным талонам больным и детям. Это в Сибири-то, которая плавала в топленом масле. [56]
В Воронеж, в Орел везут из Москвы колбасы, кур, яйца! А купите мне говяжий язык, а купите мне телятину, кроме как по шесть [57] рублей за килограмм. Вдумайтесь в эту цену, сопоставьте ее с теперешними зарплатами. А зайдите вы в сельский магазин, сельмаг, и посмотрите, чем там торгуют. И это благо народа? Это благо, ради которого принимались смертные муки?
56
Еще два маленьких наблюдения. Мой друг Женя Мальцев наблюдал в апреле 1976 года в городе Ельце на мясном рынке, как изо дня в день там продают говяжьи кости по цене 17 коп. 1 кг. Никакого мяса в Ельце, кроме этих костей, в продаже нет.
Сам я видел в городе Нальчике следующую картину. Большой мясной магазин, чистые оцинкованные прилавки. Ни одного покупателя. Продавец сидит и читает книгу. В магазине нет ничего, кроме свиных ножек, что, помимо убожества, в городе с преобладанием магометанского населения выглядит еще и как издевательство.
57
Теперь уже пятнадцать тысяч рублей.
Знаете ли вы, что весь наш народ уже много десятилетий живет на своеобразном пайке, распространенном на все без исключения стороны жизни? Заходя в магазин, человек покупает не то, что он хотел бы купить, а то, что есть в наличии в магазине. Недаром же в народе распространилось выражение „дают“ вместо „продают“.
— Что дают?
— Босоножки.
— Что дают?
— Польских кур.
— Что дают?
— Болгарские помидоры.
— Что дают?
— Женские зонтики.
В этом „дают“ таится глубокий смысл. Всякий понимает, что не просто дают, а за деньги, но все же именно дают, как можно давать только при повседневном и жестоком ограничении, как можно давать только паек.
— Вы хотели бы купить что-нибудь к обеду по своему выбору: парную говяжью вырезку, печенку, язык, рубец, свиные ножки, куриные потроха, мясную свинину, молодого поросенка, телятину, индейку, рябчика, коровье вымя, кролика. Вы заходите в двадцать магазинов подряд и всюду встречаете только говядину первой категории и говядину второй категории, притом мороженую, баранину тех же двух категорий и, всего вероятней, говяжьи почки. Это все, из чего вы можете выбирать. Это в Москве. В других городах не найдете и этого.
Вы хотите купить грибы (в нашей лесной стране грибы не роскошь) и про себя начинаете думать, какие грибы вам лучше купить: грузди, волнушки, чернушки, маслята, сыроежки, лисички, белые, подберезовики, шампиньоны или, может быть, трюфели, или, может быть, маринованный кесарев гриб? Вы входите в сто магазинов и или вообще не встречаете никаких грибов, или повсюду встречаете только один сорт, который сегодня завезли и „дают“. Скорее всего, это будут маринованные маслята.
Недавно в Кисловодске для больной дочери я должен был купить чернослив. Кисловодск — не дыра какая-нибудь, а курорт всесоюзного значения. Обхожу все фруктовые магазины, везде лежат одни финики.