— Ты прекрасно выглядишь.

Эдвина удивленно посмотрела на дочь:

— Спасибо.

— Ну и что же произошло?

— Произошло? Ничего. Разве что солнце светит, и я люблю свою дочь больше всех на свете.

Кори состроила гримасу:

— Боже, как ты иногда сентиментальна. Хотя признаюсь, мне очень лестно узнать, что причина в этом. А то я было уже подумала, не флиртовала ли ты в спальне с доктором?

Эдвина рассмеялась. Она действительно сегодня казалась счастливой.

Кори сунула ей пакет с платьем и пошла ставить чайник. Вернувшись, она увидела лежащие на столе садовые перчатки Эдвины, сама же она любовалась нарядом.

— Это не из наших, — вздохнула мать.

Кори все объяснила и, направляясь в дом заваривать чай, добавила:

— Она хочет надеть его на сегодняшний бал у Дэнби. За ним приедет шофер. Так что, пожалуйста.

Мать застыла в дверях, и Кори болтала без умолку.

— Ох, послушала бы ты, как я разговаривала с этой дамой. Самой противно. Любезничала, как Юрай Хип, ты и представить себе не можешь, что я брякнула… — И она со смехом поведала матери о происшествии, а затем вынесла в сад свежезаваренный чай. Улыбка слетела с губ Кори, когда она увидела лицо Эдвины.

Кори рванулась к ней. Эдвина покачала головой — ничего-ничего. Но Кори не отставала.

— Ты вдруг так побледнела…

Эдвина заглянула в глаза Кори и вроде бы хотела что-то сказать, но снова посмотрела на платье.

— Мама, болит?

— Уже нет, дорогая, прошло. А теперь продолжай, рассказывай про леди в магазине…

В шесть шофер приехал за платьем, Кори, нетерпеливо ожидая его у двери, отдала ему пакет и сразу же заперла магазин. Она бежала через площадь, пытаясь подавить в себе ужасное предчувствие, нараставшую панику. Она не хотела признаваться даже самой себе, что мчалась домой, потому что, говорят, раковые больные перед смертью чувствуют себя лучше.

Через неделю мать слегла. Кори и Пола вечерами сидели в ее комнате, но в тот день Эдвина устала, и Пола рано отправилась домой. Около десяти Кори вошла пожелать матери спокойной ночи.

Эдвина протянула руку, Кори взяла ее.

— Хочешь, я тебе почитаю?

— Гм, а почему бы и нет? Но если вдруг засну… я пожелаю тебе спокойной ночи сейчас, дорогая. И благослови тебя Господь.

Кори принялась за книгу, Эдвина очень скоро заснула. А рано утром, когда Кори все еще сидела у ее постели, Эдвина умерла.

Через неделю после похорон Эдвины Тэд Брэйтуэйт пригласил Кори к себе. Она с нетерпением ждала его звонка, впрочем, торопиться было некуда.

После смерти Эдвины ей с трудом давался каждый день. Она заставляла себя заниматься домашним хозяйством; не разрешала себе плакать дольше пяти минут кряду; впадать в прострацию. Девушка готовила чай для нескончаемого потока посетителей, успокаивала Полу и тетушку Хэтти, которых, насколько она понимала, ее отстраненность подавляла ничуть не меньше, чем смерть Эдвины: терпеливо и молча выслушивала слова сочувствия преподобного Фокса.

Кори давно знала, что мать скоро умрет, но теперь, когда это случилось, она чувствовала страшную опустошенность, никчемность своего существования и прямо-таки не находила себе места от горя. Она не осмеливалась до конца проникнуться осознанием потери из страха утонуть в открывшейся глубине.

Она говорила об Эдвине, но только с Полой или тетушкой Хэтти, вместе с ними пускалась в воспоминания и, может, чаще, чем следовало, смеялась над некоторыми эпизодами из жизни матери. Кори рассматривала старые фотографии, половину раздала ее друзьям, а самые дорогие оставила себе. Ночами девушка в мучительном одиночестве пустого дома думала: а счастлива ли сейчас ее мать? Интересно, видит ли она ее оттуда, слышит ли, и нельзя ли с ней поговорить. Хотелось бы думать, что можно.

Кори упаковала одежду Эдвины, чтобы отнести в благотворительный магазин; вынула лекарства из шкафчика, собрала отвратительные парики, подкладки для груди и все это разом выбросила. Кори очень уж держала себя в руках, слишком стойко переносила навалившееся несчастье, чем не на шутку перепугала Хэтти и Полу. Но сейчас предстояло самое главное. Дядя Тэд пригласил ее, чтобы зачитать завещание матери, разорвать последнюю ниточку, связывающую Кори с Эдвиной. Теперь они расстанутся навсегда. Кори слишком хорошо знала Эдвину и чувствовала, что та оставила ей что-то особенное — сообщение, письмо? И трусила, сумеет ли пережить… Кори надела пальто, и неожиданно на глаза навернулись слезы отчаяния и одиночества.

Дядя Тэд ждал у двери и мигом втащил ее в дом. Кори на миг замерла в его объятиях, потом поцеловала в щеку и отдала тете Хэтти зонтик, прежде чем проследовать за Тэдом в библиотеку, и присела на стул. Тэд бросил взгляд на Гарриет. Ее скорбь отразилась и на лице мужа. Никто — ни Тэд, ни Гарриет — не представляли, как девочка воспримет слова дяди. И оба немного волновались. Увидев остекленевшие глаза Кори, нездоровый румянец на щеках от переживаний, тетушка ощутила такую жалость в сердце, что едва сдержалась, чтобы не подойти и не обнять Кори.