Евреи по-разному относятся к законам кашрута. Обычно соблюдающие их едят дома, или у знакомых, известных приверженностью к кашерному, или в ресторанах, имеющих соответствующий контроль. Если они идут в гости в некашерный дом или ресторан, то обычно ограничиваются водой, кофе или свежими фруктами. Они не станут есть приготовленную там пищу, пусть даже очевидно кашерную, потому что она могла быть приготовлена в кастрюле, где до этого находилась некашерная еда.

Многие американские евреи едят кашерное дома и некашерное вне дома. Другие евреи, более или менее соблюдающие заповеди, иногда считают такое поведение лицемерным. Но с точки зрения еврейского права предпочтительно есть кашерное хотя бы дома, чем вообще его не есть.

Другие не едят кашерное и дома, но воздерживаются от наиболее некашерной пищи – свинины и моллюсков. Кое-кто употребляет свинину и моллюсков, но придерживается законов кашрута в течение 8 дней Песаха, когда не употребляют дома продуктов из дрожжевого теста (см. «Хамец»).

Слово «кашер» не связано с пищей, на иврите оно буквально значит «подходящий», поэтому можно спросить о деле с сомнительной юридической основой: «Кашерно ли оно?» Также можно сказать об очень хорошем еврее: «Это кашерный еврей».

Противоположное слово – «трефной». Растущие в кашерных домах дети учатся различать в жизни вещи кашерные и вещи трефные.

Евреи-реформисты посещают службы в своих «храмах». Консерваторы проводят службы в синагоге. Ортодоксы ходят давен (на идише – «молиться») в шул. Разница не очень велика – консерваторы часто говорят «пойти в шул», а ортодоксы – «в синагогу». Но эти термины употребляются евреями разных течений для точного обозначения места совершения молитв.

Слова «храм», «синагога» и «шул» означают одно и то же: здание, где молятся Б-гу. Шул (слово на языке идиш) означает и «школу» и «синагогу», потому что ортодоксальные синагоги всегда были центрами не только молитвы, но и учебы.

В последние годы многие ортодоксальные евреи решили молиться в штиблах. Штиблах (единств, число – штибл) намного меньше синагоги. Обычно это частный дом, превращенный в синагогу. Многие штиблах находятся под духовным руководством хасидских ребе (см. «Хасидизм»). Общины, молящиеся в штиблах, обычно теснее сплочены, чем общины синагог. Штиблах посещаются более традиционными евреями, мужчины ходят туда в черных костюмах и шляпах.

Ортодоксальная синагога отличается от реформистской и консервативной прежде всего в двух важных отношениях: во-первых, здесь практикуется мехица (разделение) между мужчинами и женщинами, в большинстве ортодоксальных синагог мужчины не могут видеть женщин во время службы, а женщины не играют никакой роли в службе. В реформистской и консервативной синагогах мужчины и женщины сидят вместе.

Помимо этого в ортодоксальных общинах Тора читается с бимы (возвышения), расположенной посреди молящихся, чтец смотрит в том же направлении, что и все остальные – в сторону арон кодеша (шкафа для хранения свитков Торы). В реформистских и консервативных синагогах чтец стоит перед арон кодешом лицом к молящимся. Вдобавок многие реформистские и консервативные синагоги используют для аккомпанирования кантору орган. В ортодоксальной синагоге по субботам и на большинство еврейских праздников не используются ни орган, ни иные музыкальные инструменты.

На протяжении американо-еврейской истории наиболее зажиточные евреи обычно склонялись к реформизму. Сегодня им принадлежат лучшие «храмы» США. Самой знаменитой реформистской общиной считается община прекрасного «храма» «Имануэль» в Нью-Йорке. В первые годы этот «храм» отказывался от многих еврейских традиций – даже службы здесь проходили по воскресеньям. В 1910 г. раби Йеѓуда Магнес заметил, что в прошлое воскресенье сюда зашел христианин и не замечал, что он не на христианской литургии до тех пор, пока раби не произнес какие-то явно еврейские молитвы. Но в последние годы реформисты стали восстанавливать еврейские традиции и службу на иврите. Другая известная реформистская синагога – «Уилшир-Бульзэр-Тэмпл» в Лос-Анджелесе. Ее более 60 лет возглавлял Эдгар Магнин, известный как «раби голливудских звезд». В числе этой общины немало знаменитых евреев-продюсеров, создавших Голливуд. Магнину однажды даже предложили переквалифицироваться в директора фильма. Магнин предпочел остаться «раввином», но его иудаизм самый либеральный в реформистском течении: он не считал обязательными многие ритуалы, включая кашрут и субботние запреты (см. «Питсбургская платформа»). После смерти Магнина в начале 1980-х гг. эта община стала более традиционной.

Консервативное движение особенно распространилось после Второй мировой войны среди многих евреев – обитателей богатых предместий. Сегодня с консервативными синагогами связано большее число евреев, чем с реформистскими и ортодоксальными.

Больше всего этих евреев привлекают так называемые центры еврейской общины. Здесь активно реализуются программы здоровья и спорта, создаются клубы и т. п. Цель таких центров – создать обстановку, где евреи могут быть вместе. В недавние годы, когда американское общество стало более открытым, к этим центрам присоединяется все больше неевреев, особенно благодаря оздоровительным клубам, расположенным около домов. В результате многие центры столкнулись с проблемой: «Что должно быть еврейским в еврейских центрах?» Эти центры играют важную роль в жизни общин, особенно небольших. Членство в них часто означает больше, чем в общинах синагог, и остается для многих последней формальной связью с еврейской жизнью.

Еврейское право предпочитает совместную молитву индивидуальной. Во-первых, законоучители считают, что вместе евреи будут молиться за благо всей общины, а индивидуально – лишь за личное благо, часто даже за счет другого. Например, молясь о работе, просят Б-га, чтобы она досталась именно им. Поскольку совместная молитва обычно возносится от имени всей общины, она больше обращена на всеобщее благо.

В традиционном еврейском праве минимальное количество членов молитвенной общины – 10 совершеннолетних мужчин. Такая группа называется «миньян». Если нет 10 мужчин, то важнейшие составные части молитвы – «Кадиш», чтение Торы (см. «Недельный отрывок Торы / Паршат Ѓашавуа») и «Барху» (см.) не могут читаться. В течение 11 месяцев, когда я читал траурный «Кадиш» по умершему отцу, я поначалу посещал службы в маленькой синагоге недалеко от дома, но вскоре перестал туда ходить, поскольку каждый вечер там с трудом собиралось 10 мужчин. Как только приходило 7 или 8 человек, сторож начинал звонить по телефону всем мужчинам с дальних и ближних улиц, прося их поторопиться. Для таких, как я, ожидание миньяна было мучительным.