– То есть ты все-таки решил давить на меня, да? Ты уверен, что выбрал правильное направление?

Я перевернулся на спину и закрыл лицо локтем.

Она не подталкивала меня вчера, так же, как не станет делать этого сегодня. Или завтра. Как и доктор Петерсен, она терпеливо ждала моих откровений. Но само ожидание оказывало сильное давление.

– Здесь не о чем говорить, - пробормотал я.
– Все уже случилось. Теперь Крис в курсе. И разговором тут не поможешь.

Я почувствовал, как она повернулась ко мне.

– Я не предлагаю обсуждать то, что произошло, расскажи, что ты чувствуешь.

– Я ничего не чувствую. Меня это просто… удивило. Мне не нравятся сюрпризы. Поэтому с ними покончено.

– Это полная дребедень!

Она выскочила из постели быстрее, чем я смог поймать ее.

– Если ты собираешься врать мне, то лучше заткнись.

Сидя на кровати, я наблюдал за ней, стоящей у изножья кровати, и даже напряженные плечи не могли отвлечь от созерцания ее великолепия. Моя потребность в ней непрерывно гудела в крови, воспламеняясь под давлением ее взрывного латинского характера, и превращалась в беспокойное непреодолимое желание.

Многие сравнивали мою жену с ее матерью, утверждая, что они не просто обе блистательны, но и очень похожи, но я был не согласен. Моника Стэнтон обладала бесстрастной красотой, излучая холод вокруг себя. Ева же, наоборот, светилась теплотой и чувственностью, обжигая страстностью.

Я вскочил с кровати и, перекрыв проход в ванную, схватил за плечи.

– Я не могу разругаться с тобой сейчас, - честно признался я, глядя вглубь ее непокорных глаз.
– Я не смогу справиться с сегодняшним днем, если мы не наладим отношения.

– Тогда перестань убеждать меня, что все в порядке, когда сам едва держишься!

Я разочаровано зарычал.

– Я не знаю, что мне с этим делать. Не понимаю, как то, что Крис узнал обо всем может что-либо изменить.

Ее подбородок приподнялся.

– Он беспокоится о тебе. Ты позвонишь ему?

Я отвернулся. Мысль о том, что я снова увижу своего отчима, заставила желудок сжаться.

– В каком-то смысле мне придется поговорить с ним. У нас совместные дела.

– Ты предпочел бы избегать его. Скажи, почему?

Я отошел от нее.

– Мы не собираемся становиться лучшими друзьями, Ева. Мы едва виделись и раньше. Я не вижу никаких причин, чтобы это изменить.

– Ты злишься?

– Боже! С какого хрена я должен облегчать его душевные муки?

Я двинулся в сторону душа. Она последовала за мной.

– Ничто не может помочь ему почувствовать себя лучше, и я не думаю, что он ждет этого от тебя. Он просто хочет быть уверен, что ты все это пережил.

Я зашел в душевую кабинку и включил воду. Ее рука легла мне на спину.

– Гидеон…, ты не можешь просто задвинуть свои чувства в дальний ящик. Если конечно не хочешь повторения вчерашней ночи. Или очередного кошмара.

Упоминание моих кошмаров заставило меня развернуться к ней.

– По-моему, две предыдущие ночи мы отлично справлялись!

Ева не пугалась моей ярости, как другие, и это разозлило меня еще сильнее. Бесчисленные отражения ее обнаженного тела только усугубляли ситуацию.

– Во вторник ночью ты совсем не спал, - не сдавалась она.
– И прошлой ночью был так измотан, что едва сомкнул глаз.

Она не знала, что я спал несколько часов в соседней спальне, и никогда об этом не узнает.

– Что ты от меня хочешь?

– Причем тут я! Это поможет тебе, Гидеон. Разобравшись с этим, мы сможем строить планы на будущее.

– Планы? Я и так с этим отлично справляюсь. Вчера на лице Криса отлично читалась жалость. Как и на твоем! Не нуждаюсь я ни в чьем сочувствии, черт побери. И их чувство вины мне на хрен не нужно.

Ее брови взлетели вверх.

– Не буду отвечать за Криса, но на моем лице не было жалости, Гидеон. Может быть, понимание, потому что я знаю, что ты чувствуешь. И конечно же боль, потому что наши сердца связаны. Когда тебе больно, то и мне тоже. Тебе придется с этим разобраться, потому что я люблю тебя и буду любить всегда.

Ее слова разрывали меня на части. Потянувшись, я ухватился за покрытое рябью стекло душевой кабины.

Оттаяв, она подошла ко мне и обняла. Я опустил голову, впитывая в себя ее тепло. Ее запах, чувства. Свободной рукой я спустился к ее бедрам и крепко схватил за ягодицу.

Я уже не тот человек, которым был при нашей первой встрече. В чем-то я стал сильнее, но в другом, стал уступать. И с этой слабостью приходилось бороться. Мне было свойственно бесчувствие, но сейчас…

– Он не считает тебя слабым, - прошептала она, прочитав мои мысли. И прислонилась щекой к моей груди.
– Никто не сможет. После всего, через что ты прошел..., чтобы стать тем, кто ты есть. Это сила, милый. И я впечатлена.