Мои пальцы впились в ее мягкое тело.

– Ты необъективна. Потому что влюблена в меня.

– Конечно, влюблена. Иначе и быть не может. Ты удивительный, идеальный…

Я фыркнул.

– Идеальный для меня, - исправилась она.
– И с тех пор, как ты принадлежишь мне, это очень хорошо.

Я притянул ее к себе, а потом затащил под теплые струи воды.

– Чувствую, как что-то изменилось, - заметил я.
– Только пока не понял, что именно.

– Мы выясним это вместе.

Ее руки пробежали по моим плечам и спустились к рукам.

– Только не отталкивай меня. Ты должен перестать защищать меня, особенно от себя самого.

– Я не могу причинить тебе боль, Ангел. Не могу так рисковать.

– Как хочешь. Я все равно справлюсь с тобой, Ас, как только ты отобьешься от рук.

Будь это правдой, я бы вздохнул с облегчением.

Я решил сменить тему во избежание ссоры, способной испортить весь день.

– Я тут подумал над изменениями пентхауса.

– Ты меняешь тему.

– Мы исчерпали ее. Но не закрыли, - объяснился я.
– Просто притормозили до разрешения ситуации.

Она посмотрела мне в глаза.

– И почему меня заводит, когда ты ведешь себя, как альфа-могул?

– Не говори, что когда-то было, что мне не удавалось завести тебя.

– Боже! Хотелось бы! Тогда от меня было бы гораздо больше пользы.

Я убрал мокрые пряди волос с ее лица.

– Ты вообще думала о том, чего хочешь?

– Без разницы, главное, чтобы заканчивалось твоим членом во мне.

– Я рад. Но вообще-то имел в виду пентхаус.

Она пожала плечами, а глаза загорелись озорным лукавством.

– Тоже самое.

***

Я стоял перед местным кафе, мимо которого проходили равнодушные туристы.

Маленькое и лишенное всякой эстетики, оно представляло собой обычную непривлекательную виниловую палатку. Основными блюдами являлись супы и сэндвичи для людей с хорошим аппетитом. Холодильник, стоящий около двери, имел ограниченные запасы напитков, и этот древний аппарат принимал только наличные.

Нет, путешественники и носа не сунут в заведение открытое иммигрантами, решивших урвать кусочек Большого Яблока. Они лучше отправятся по местам, известным по фильмам или телевизионным шоу или же на безвкусные спектакли Таймс-сквер. Местные же знали какое сокровище скрывается за соседними дверями, поэтому и выстраивались в очередь.

Я проскользнул мимо очереди к задней части. В крошечном помещении расположились несколько столиков с поцарапанной эмалевой поверхностью. За одним из них в одиночестве сидел мужчина, читая ежедневную газету, из стоявшей перед ним тарелки с супом струйкой взвивался пар.

Вытащив стул, я сел напротив него.

Бенджамин Клэнси, не глядя в мою сторону, заговорил.

– Чем могу помочь, мистер Кросс?

– Уверен, я должен поблагодарить вас.

Он неторопливо сложил газету и отложил ее в сторону, встретившись со мной взглядом. Этот мужчина был неплохо сложен и в хорошей форме. Его русые волосы пострижены в армейском стиле.

– Да? Ну, хорошо, тогда я принимаю благодарность. Несмотря на то, что сделал это не для вас.

– Я знаю.

Я изучающе оглядел его.

– Вы продолжаете приглядывать за ней.

Клэнси кивнул.

– Она через многое прошла. Я просто хочу быть уверен, что больше с ней ничего не случится.

– И вы не верите, что я могу обеспечить ее безопасность?

– Я не знаю вас достаточно хорошо, чтобы доверять. Мне кажется, так же, как и она. Так что, некоторое время я просто буду приглядывать за вами.

– Я люблю ее. По-моему, я очень хорошо показал, как далеко готов зайти ради нее.

Его взгляд стал серьезным.

– Некоторые люди заслуживают быть прирезанными, как бешеные собаки. И некоторые должны этим заниматься. Но вы не относитесь ни к тем, ни к другим. В моих глазах вы выглядите изгоем.

– Я забочусь о том, что принадлежит мне.

– О, да. Вы позаботились, - его улыбка не коснулась глаз.
– А я позаботился об остальном. И до тех пор, пока Ева счастлива с вами, все будет в порядке. Когда однажды вы решите, что больше не нуждаетесь в ней, то распрощаетесь с ней аккуратно и с уважением. И если по каким-то причинам вы причините ей боль, наживете себе проблем, неважно жив я или нет. Вам ясно?