Арнольдо извинился и сообщил, что ему пора возвращаться на кухню. На прощание он поднес к губам руку Коринн. До того, как уйти, он бросил на меня взгляд, который, как я понял, означал, что мы поговорим позже.

Я сел напротив Коринн.

– Я ценю то, что ты нашла время встретиться.

– Твое приглашение стало приятным сюрпризом.

– Не могу поверить, что это могло стать для тебя таким уж сюрпризом.

Я откинулся назад, внимая мягким переливам речи Коринн.

Если хриплый голос Евы порождал во мне глубокое волнение, то голос Коринн наоборот всегда успокаивал.

Ее улыбка стала еще шире, когда она стерла невидимое пятнышко на декольте своего красного платья.

– Нет, не стало.

Раздраженный игрой, которую она затеяла, я заговорил отрывисто:

– Что ты делаешь? Ты же ценишь свою конфиденциальность так же, как и я.

Губы Коринн свелись в твердую линию.

– И я так думала, пока я впервые не увидела видео с тобой и Евой, спорящими в парке. Ты говоришь, что я тебя не знаю, но это не так. В нормальных условиях ты бы не позволил своей личной жизни пестрить на таблоидах.

– А что ты считаешь нормальными условиями?
– бросил я снова, не собираясь отрицать, что с Евой я был другим человеком.

Я никогда не потворствовал женщинам, которые подначивали меня, ожидали какого-нибудь жеста. Если они преследовали меня достаточно энергично, я позволял им поймать себя на ночь. С Евой преследователем всегда был я.

– Вот мое мнение - ты просто ничего не помнишь. Тебя закрутило в страстном романе, и ты совершенно ничего не замечаешь вокруг.

– Вокруг ничего нет, Коринн. Я буду с ней ровно столько, сколько буду жив.

Она вздохнула.

– Это ты сейчас так думаешь, но бурные отношения не длятся долго, Гидеон. Они выжигают себя сами. Тебе нравятся порядок и спокойствие, которых с ней у тебя не будет. Никогда. Где-то глубоко внутри, ты это понимаешь.

Ее слова попали в точку. Она невольно повторила мои собственные мысли по этому поводу. Официант подошел к нашему столику. Коринн заказала салат, я заказал выпивку, двойную дозу.

– Так что? Ты продала эту скандальную книгу ради… чего?
– спросил я, когда официант ушел.
– Вернуть меня? Насолить Еве?

– Нет. Я хочу, чтобы ты вспомнил.

– Это не тот способ.

– А какой же способ тогда?

Я выдержал ее взгляд.

– Все кончено, Коринн. Твои воспоминания о нас ничего не изменят.

– Может и нет, - согласилась она с грустью.

Я вдруг пожалел ее.

– Но ты сказал, что никогда не любил меня. По крайней мере, я докажу, что это не так. Я предоставляла тебе комфорт. Удовлетворенность. Ты был счастлив со мной. Я не вижу такого же спокойствия, когда ты с ней. Ты не посмеешь сказать, что не чувствуешь этого.

– Из того, что ты тут говорила я понял, что тебя не волнует, останусь ли я в конечном итоге с тобой. Но если ты уходишь от Жиро, то, возможно, тебя заботят деньги. Сколько тебе заплатили за твою проданную «любовь» ко мне?

Она подняла подбородок.

– Я не для этого пишу книгу.

– Ты просто хочешь сделать все, чтобы я не был с Евой.

– Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, Гидеон. А с тех пор, как ты с ней познакомился, ты ничего подобного не испытываешь.

Как Ева воспримет книгу когда прочтет? Думаю, не лучше, чем "Золотую".

Взгляд Коринн упал на мою левую руку, которая покоилась на столе.

– Ты отдал Еве обручальное кольцо своей матери.

– Оно уже давно ей не принадлежало.

Она сделала глоток вина из бокала на столе, не дожидаясь когда я присоединюсь к ней.

– Оно было у тебя, когда мы были вместе?

– Да.

Она вздрогнула.

– Ты можешь уверять себя, что мы с Евой ненадолго, - сдержанно продолжил я, - и что мы боремся или трахаемся, не имея ничего общего между нами. Но правда в том, что она - моя вторая половинка, то, что ты делаешь, принесет ей страдания, а это в свою очередь принесет боль мне. Я выкуплю твой контракт с издательством, если ты откажешься печатать книгу.

Она смотрела на меня в течение долгой минуты.

– Я... Я не могу, Гидеон.

– Скажи почему.

– Ты просишь меня отпустить тебя. Это мой способ сделать это.

Я наклонился вперед.

– Прошу, Коринн, если ты хоть что-то ко мне чувствуешь, откажись от этой затеи.

– Гидеон...

– Если ты этого не сделаешь, то превратишь хорошие воспоминания в ненавистные.

Ее бирюзовые глаза сияли от слез.

– Мне жаль.

Я оттолкнулся от стола и встал.

– И правильно.