Она кивнула в отчаянии.

– Все плохо, Гидеон. Они раньше никогда не проводили ночи вдали друг от друга. Во всяком случае, я этого не помню.

Что на это сказать? Наша мать названивала мне на сотовый целый день, оставляя голосовые сообщения, телефон в пентхаусе разрывался так, что я не выдержал и вырвал шнур из розетки. Мне не нравилось, что она страдает, но я должен был защитить время, проведенное с Айерленд и Евой.

С моей стороны это было эгоистично, но я уже дважды терял свою семью, первый раз, когда умер отец, и второй, из-за Хью. Я не мог лишиться семьи еще раз. Третьего раза я просто не переживу, особенно если потеряю Еву.

– Хотелось бы мне знать, из-за чего они поссорились, - продожила она.
– Пока люди не изменят друг другу, все можно исправить, ведь так?

Резко выдохнув, я выпрямился.

– Я не тот человек, с которым стоит говорить об отношениях. Я сам в них не секу. Блуждаю в потемках, стараясь все не изгадить, и просто безмерно благодарен за то, что Ева такая всепрощающая.

– Ты действительно ее любишь.

Я проследил за ее взглядом до коллажа, висящего на стене. Иногда просто невыносимо смотреть на фото моей жены. Хотелось вернуться и пережить каждый момент заново. Сохранить каждую секунду, проведенную с ней. Сложно было смириться со скоротечностью времени и невозможностью удержать каждый миг на бесконечное время.

– Да, - прошептал я.

Я бы простил Еве все, что угодно. Что бы она ни сказала или не сделала, это не сможет разлучить нас, потому что без нее мне не жить.

– Я очень счастлива за тебя, Гидеон, - она улыбнулась.

Я посмотрел на Айерленд:

– Спасибо.

Тревога в ее глазах сменилась беспокойством.

Мне очень хотелось помочь ей, но я не знал как.

– Может поговоришь с мамой?
– попросила она.
– Не сейчас, конечно. Может завтра? Узнаешь, что произошло?

Я помедлил с ответом, представляя насколько бесполезным окажется этот разговор.

– Хорошо, я попытаюсь.

Айерленд изучала свои ногти.

– Вы с мамой не очень-то ладите, да?

Взвесив каждое слово, я подтвердил:

– Скажем так, у нас с ней колоссальное расхождение во мнениях.

– Ага. Ясно. Такое ощущение, что ее обсессивно-компульсивный синдром распространяется только на членов семьи. Каждый должен по-особому относиться к ней, ну, или притворяться, что относится. Ее очень беспокоит, что подумают люди. Я как-то смотрела фильм, который напоминает о ней. Называется «Обыкновенные Люди». Смотрел?

– Нет, не приходилось.

– Ты должен посмотреть его. Там играет отец Кифера Сазерленда и много других актеров. Кино грустное, но на самом деле хорошее.

– Посмотрю, - я почувствовал необходимость объяснить поведение нашей матери.
– После смерти моего отца, ей пришлось столкнуться со многим… Это был непростой период. Думаю, это с тех пор она изолировалась от всего.

– Мама моего друга рассказывала, что раньше она была другой. Знаешь, когда была замужем за твоим отцом.

Я отставил остывший кофе в сторону.

– И я помню ее другой.

– Лучше?

– Это субъективное мнение. Она была более… непосредственной. Беззаботной.

Айерленд постучала пальцами по губам.

– Думаешь, это сломило ее? Смерть твоего отца?

Грудь стянуло.

– Это изменило ее, - тихо ответил я.
– Но не знаю, насколько.

– Уф, - она присела, стряхивая с себя воображаемую хандру.
– Долго еще собираешься бодрствовать?

– Скорее всего, всю ночь.

– Не хочешь посмотреть кино?

Это предложение удивило меня. И обрадовало.

– Возможно. Если ты не станешь рассказывать, о чем оно. Никаких спойлеров.

Она глянула на меня:

– Я ведь сказала уже, что оно грустное. А если тебе хочется «и жили они долго и счастливо», то тогда вперед, дальше по коридору.

Это заставило меня улыбнуться. Поднявшись, я обошел стол.

– Ты отвечаешь за кино. Я - за содовую.

– Лучше пиво.

– Размечталась.

Она встала, улыбаясь:

– Ладно. Тогда вино.

– Попробуй снова через пару лет.

– К тому времени ты обзаведешься детишками. Будет совсем не весело.

Я остановился, сбитый с толку настолько, что кожа покрылась испариной. От мысли о нашем с Евой ребенке я был в восторге и одновременно в ужасе. Если моей жене опасно жить со мной. Что уж говорить о ребенке?

Айерленд расхохоталась.

– Ну ни хрена себе! Видел бы ты свою физиономию! Классический пример паники мачо. Неужели тебя не предупреждали? Сначала ты влюбляешься, потом женишься, ну а дальше по плану, ребеночек в колыбельке.