Обернувшись к операторам, спросил:

— Обстановка?

— «Рыбы», товарищ командир, — доложил сержант Розмарица. — Тройка, идут параллельным курсом. Строй необычный: впереди пара и замыкающий сзади.

— Нумеровать и выдать на оповещение!

— Есть!

Сейчас же посыпалась скороговорка: «Ноль первая: азимут, дальность… ноль вторая…»

Именно — необычный строй. Деталь, которую заметил Розмарица, она-то и беспокоила Просекова. Какой тактический замысел скрывается за этим? Странно и другое. Самолеты шли на небольшой высоте, слишком рискованной для полетов над горным районом. Уже сейчас их отметки еле видны на фоне отражений вершин и хребтов. А когда через несколько минут они войдут в зону, где горы еще выше, тогда эхо-сигналы наверняка сольются с разлитой на экранах сероватой рябью «местников»… Зачем скоростным военным самолетам понадобилось идти на такой опасной высоте в непосредственной близости от границы?

Сзади загремели ступеньки металлической лестницы, затопали по кабине тяжелые шаги.

— Товарищ старший лейтенант! Рядовой Кузнецов прибыл по вашему приказанию!

Операторы удивленно обернулись, сержант Розмарица выразительно вскинул кулак: тише! И показал пальцем в сторону Просекова: вон там командир, ему и докладывай.

Ошалело тараща глаза, спотыкаясь в оранжевой полутьме, Кузнецов осторожно пробрался к ВИКО.

— Садись, Кузнецов, — негромко сказал Просеков. — И смотри сюда. Наблюдай и слушай.

С каждым оборотом развертки три светлячка медленно приближались к району, который на обыкновенных географических картах выглядит бело-коричневым пятном. Очевидно, сначала в зону войдут два самолета, летящие слаженной боевой парой, а еще через минуту — третий.

— Усилить внимание по третьей цели! Не допустить провала в проводке!

Сержант Розмарица удивленно полуобернулся.

— Повторяю: цель номер три — основная! — голос Просекова в телефонах стал высоким, скребущим. — Приготовиться к работе в условиях интенсивных помех.

Оторвавшись на мгновение от экрана, он взглянул на топокарту. Направил луч подсветки в самый центр переплетенья хребтов: да, так оно и есть. Две долины, два узких коридора, по которым можно, прижимаясь почти вплотную к белопенным речушкам, проникнуть на нашу территорию с воздуха.

— Активные помехи! — крикнул Розмарица.

Весь рабочий сектор экрана был забит их пульсирующей вьюгой. Расплылись недавно еще четкие очертания «местников», бесследно исчезли искорки эхо-сигналов.

Экраны были слепы — результат действия двух ведущих самолетов, поставщиков радиопомех. Просеков верно определил их назначение. А третий сейчас наверняка идет над границей, может быть, даже нарушил ее.

— Отстроиться от помех!

С помощью осциллографа Просеков определил канал, по которому шли помехи, сделал несколько переключений — отлично сработал блок, модернизированный Габидулиным! — и пляшущие полосы на экранах постепенно бледнеют, размываются.

— Есть цель! — обрадованно докладывает Розмарица. — «Ноль вторая»: азимут, дальность… «Ноль первая»…

— Третья! — крикнул Просеков. — Где «ноль третья»?

Ни малейшего следа, ни намека на ее существование. Зато отчетливо видны отметки первых двух самолетов, которые барражировали над своей территорией, набирая высоту.

Операторы, отстраиваясь от помех, до рези в глазах вглядывались в пепельные экраны. Просеков хронометрировал время. Он понимал, что самое решающее — впереди. На КП ждут его доклада, ждут координаты «ноль третьей», чтобы выдать команду на перехват. Он решал сейчас задачу не только за себя, но и за пилота «ноль третьей».

— Изменить рабочий угол антенны! Поиск на отрицательных углах обзора. Квадраты семнадцать и двадцать три!

Просеков чувствовал, как немеют, колючим холодком наливаются пальцы: если он не сумел разгадать замысел воздушного нарушителя, это равносильно проигрышу.

А вдруг и в самом деле «ноль третья» избрала иной маршрут, ушла, например, вдоль границы, прикрываясь хребтом, чтобы где-то дальше нырнуть на нашу территорию?

Он же умышленно сузил зону поиска…

Просеков на мгновение представил себе картину: в сумрачном ущелье, будоража грохотом мотора каменные россыпи, ловко лавирует над изгибами реки камуфлированный пятнистый самолет… Летчик уверен: еще несколько минут — и впереди откроется широкая долина, за которой заканчивается пограничная зона. Пилот отлично знал это — с ним провели не один розыгрыш предполагаемого полета.

Просеков отсчитывал секунды, мгновенно перемноженные на скорость, и твердо, устойчиво переставлял карандаш стеклографа по целлулоиду масштабной сетки: здесь, теперь, должно быть, здесь… Теперь здесь. Он знал: будет засечка, стоит только на миг попасть самолету в цепкий луч локатора.

В кабине томительная звенящая тишина. Тяжко дышит рядом Кузнецов, в багровом отблеске видна его блестящая скула. Круг за кругом неслышно и мягко скользит по экрану развертка, демонстрируя его обманчивое безмолвие.