Кенджи взрывается от смеха.

– Вот черт! – говорит он. – И ты действительно веришь ему, да? Ты купилась на всю эту чушь, которой он кормил тебя…

– Ты совсем не знаешь его, Кенджи, ты не справедлив…

– Боже мой, – выдавливает он сквозь смех. – Неужели ты серьезно пытаешься убедить меня в том, что я не знаю того человека, который вел меня в бой? Черт побери, он же был моим командиром, – напоминает мне Кенджи. – Уж я-то хорошо его знаю…

– Я больше не собираюсь с тобой спорить, хорошо? Я и не ожидала, что ты поймешь…

– Это же просто смешно, – хрипит Кенджи, не в силах подавить разобравший его хохот. – Ты сама ничего не понимаешь, вот оно что!

– Чего еще я не понимаю?

– Боже ты мой! – внезапно произносит Кенджи. – Вот уж Кент-то обра-а-адуется, – заканчивает он довольно весело и начинает тихонько хихикать.

– Погоди, что ты сказал? А при чем тут Адам?

– Ты не обратила внимания, что до сих пор еще не задала мне о нем ни одного вопроса, а? – Пауза. – То есть я пересказал тебе весь тот кошмар, который нам пришлось пережить, а ты в ответ только какое-то невнятное: «Ой, да уж, жуткая история, приятель, ну спасибо, что поделился». И все. Ты не ужаснулась, не перепугалась и даже не поинтересовалась, был ли Адам ранен. Ты не спросила меня, что вообще с ним произошло и как он сейчас себя чувствует. Особенно если учитывать, что он-то считает тебя погибшей и все такое.

Неожиданно мне становится плохо. Я останавливаюсь на месте. Меня охватывает страх. И бесконечное, необъятное чувство вины. Я виновата, виновата, виновата.

– И вот ты стоишь тут и защищаешь Уорнера, – продолжает Кенджи. – Того самого парня, который пытался убить Адама. И при этом еще ведешь себя так, как будто он твой близкий друг или что-то в этом роде. Как будто он самый обыкновенный парнишка, которого немного в чем-то недопонимают. Как будто все остальные неправильно его воспринимают, потому что мы – это всего лишь кучка завистливых болванов, которые только и знают, что критикуют и осуждают его и еще ненавидят, потому что у него такое миленькое личико.

Стыд обжигает мне кожу.

– Я не идиотка, Кенджи. У меня есть причины говорить то, что я говорю.

– Конечно, может быть, ты просто не совсем понимаешь, что именно говоришь.

– Как скажешь.

– Перестань. И прекрати свое «как скажешь».

– Как скажешь, – повторяю я.

– Боже ты мой! – вздыхает Кенджи, ни к кому конкретно уже не обращаясь. – Похоже, эта девчонка так и напрашивается на то, чтобы ее хорошенько отшлепали по попке.

– Ты не мог бы меня отшлепать, даже если бы у меня было десять попок.

Кенджи громко смеется:

– Это что – вызов?

– Это предупреждение, – отвечаю я.

– Ого! Значит, ты мне угрожаешь? Малютка плакса уже научилась угрожать?

– Заткнись, Кенджи.

– Заткнись, Кенджи, – писклявым голосом повторяет он, насмехаясь надо мной.

– Долго нам еще идти? – нарочито громко спрашиваю я, потому что меня охватывает раздражение, да и пора сменить тему.

– Уже почти пришли, – так же резко отвечает он.

Несколько минут мы идем молча.

И затем

– Кстати… почему ты весь этот путь проделываешь пешком? – спрашиваю я. – По-моему, ты сказал, что у вас имеется танк.

– Так оно и есть, – со вздохом подтверждает Кенджи, о нашем споре все уже забыли. – Вернее, даже два. Кент сказал, что один он угнал, когда вы впервые сбежали с базы. Так вот, он до сих пор стоит там, в гараже.

Ну конечно!

Как я могла о нем забыть?

– Но мне больше нравится ходить пешком, – продолжает Кенджи. – Мне на надо волноваться о том, что меня кто-нибудь увидит, и я каждый раз надеюсь на то, что, путешествуя пешком, могу заметить нечто такое, на что не обратил бы внимания, если бы явился сюда, скажем, на том же танке. Я до сих пор не теряю надежды, – добавляет он совершенно серьезно, – что мы найдем еще кого-нибудь из наших, кому удалось выжить и кто прячется где-то здесь неподалеку.

Я сжимаю ладонь Кенджи, прижимаюсь поближе к нему и шепчу:

– Я тоже.

Старый дом Адама ничуть не изменился с тех пор, как мы были здесь последний раз. Таким я его и запомнила.

Мы с Кенджи проникаем внутрь через подземный гараж, потом поднимаемся по лестнице на верхние уровни. Неожиданно я начинаю нервничать, да так, что мне кажется, будто не смогу сейчас вымолвить ни слова. Мне бы надо горевать по погибшим друзьям, а мой разум все еще не верит в то, что сейчас должно произойти. Но все, конечно, произойдет. Должно произойти.

Очень скоро я увижу Адама.

Я увижу его лицо.

И он будет настоящий.

– Первый раз, когда нас искали, они пытались вышибить дверь, – поясняет мне Кенджи, – поэтому она сейчас открывается не очень просто, ее заедает. Мы забаррикадировались мебелью изнутри, может быть, от этого ее и заклинивает… в общем, им может потребоваться некоторое время, чтобы справиться с ней. Но если не считать этого недостатка, данное местечко во всем остальном нас вполне устраивает. У Кента сохранился огромный запас продовольствия, канализация и водопровод тоже функционируют, потому что он вовремя успел за все заплатить до конца года. В общем, нам крупно повезло, – подытоживает он.