Я наклоняю голову набок и в свою очередь внимательно изучаю его.

Кенджи резко щелкает пальцами прямо у меня под носом.

– Сосредоточься, принцесса. Мне все это уже начинает надоедать. – Он оглядывает комнату, оценивая ситуацию и глядя на присутствующих – а вдруг он забыл представить мне еще кого-нибудь. – Джеймс! – Наконец восклицает он, и его взгляд падает на смотрящего на него снизу вверх моего десятилетнего друга. – Ты ничего не хочешь сказать Джульетте перед тем, как мы приступим к делу?

Джеймс смотрит на меня своими удивительными голубыми глазами, на которые так и налезает его светлая, песочного цвета челка. Он неопределенно пожимает плечами.

– А я вообще никогда и не думал о том, что ты могла бы погибнуть, – просто, без затей, отвечает он.

– Неужели? – хохочет Кенджи.

Джемс утвердительно кивает.

– У меня было такое предчувствие, – поясняет он и стучит пальцем себе по голове.

Кенджи ухмыляется:

– Ну хорошо, значит, так оно и есть. А теперь давайте начинать.

– А как насчет Ка… – пытаюсь высказаться я, но тут же замолкаю, увидев, как на лице Кенджи появляются тревожные сигналы.

Я невольно перевожу взгляд на Касла и изучаю выражение его лица. Сейчас я делаю это внимательнейшим образом, совсем не так, когда увидела его впервые.

Взгляд его рассеян, лоб нахмурен, как будто его застали врасплох в середине какого-то бесконечного удручающего разговора с самим собой. Он сложил ладони, крепко сплел пальцы рук, и они неподвижно лежат у него на коленях. Его всегда идеальный «хвост», собранный на затылке, сейчас распущен, и дреды, оказавшись на свободе, теперь лезут ему в глаза и закрывают часть лица. Он давно не брился и выглядит так, как будто его насильно протащили по грязи. Создается такое впечатление, будто он сел на это кресло, как только вошел в комнату, да с той поры ни разу с него и не вставал.

И я вспоминаю, что из всей нашей группы удар, конечно же, сильнее всего пришелся именно по нему.

«Омега пойнт» представлял собой всю его жизнь, весь ее смысл. Его мечты таились в каждом кирпичике, в каждом эхо, звучавшем в нашем подземелье. И в одну ночь он потерял все. Все свои надежды и чаяния, все свое видение будущего, счастливую общину, которую он намеревался выстроить. И всю свою семью.

Все это сгинуло в никуда.

– Он очень плохо перенес последние события, – шепчет мне Адам. Я вздрагиваю от неожиданности, я и не знала, что все это время он стоял так близко от меня. – Касл уже давно вот такой, как ты его видишь.

Сердце у меня разрывается от боли.

Я пытаюсь встретиться взглядом с Кенджи, хочу молча, без всяких слов извиниться за все, сказать ему, что все хорошо понимаю. Но Кенджи не смотрит на меня. Ему требуется некоторое время, чтобы собраться с мыслями, и только теперь до меня начинает доходить, как, должно быть, тяжело он тоже перенес этот удар. И его страдания распространялись не только на сам «Омегу пойнт». И даже не только на каждого из погибших. И не на ту работу, которая была разрушена навсегда.

Большую роль сыграл и сам Касл.

Касл ведь был для Кенджи как родной отец, его наперсник и ближайший друг.

От него осталась одна оболочка.

На сердце становится тяжело от той глубокой боли, которую испытывает Кенджи. Как мне хочется хоть чем-то помочь ему. И в этот момент я мысленно обещаю себе, что непременно сделаю что-нибудь.

Я сделаю все, что только смогу.

– Хорошо. – Кенджи один раз хлопает в ладоши, несколько раз кивает, потом делает резкий вдох и выдох. – Теперь, я надеюсь, всем стало тепло и уютно? Да? Вот и отлично. – Он еще раз кивает. – А теперь позвольте мне пересказать вам историю о том, как нашей подруге стреляли прямо в грудь.

Все молча смотрят на меня.

Кенджи только что закончил свой рассказ, не упустив ни одной детали из того, что я сама поведала ему. Правда, он не стал распространяться на тему о том, что Уорнер любит меня, и я молча благодарю его за это. И хотя я уже давно сказала Адаму, что считаю, что мы не должны больше быть вместе, все же отношения между нами не совсем закончены. Многое осталось недоговоренным и нерешенным. Я пыталась двигаться вперед одна, отстраняться от него все дальше и дальше, потому что я хотела защитить его. И мне пришлось много пережить с потерей Адама. Причем все это происходило в самых разнообразных формах, так что теперь я и сама не знаю, как именно к нему отношусь и как мне следует себя вести в его присутствии.

И разумеется, я понятия не имею, что он сам думает обо мне.

Нам с Адамом так много всего нужно обсудить, у нас есть о чем поговорить. Тем предостаточно, и я не хочу, чтобы Уорнер становился одной из них. Он всегда был больным пунктом между нами, особенно сейчас, когда Адам узнал, что они братья. А я сейчас не в настроении спорить, особенно если учесть, что это первый день моего возвращения.

Но, кажется, так просто мне не отделаться.

– Уорнер спас тебе жизнь? – спрашивает Лили, даже не пытаясь скрыть ни своего удивления, ни отвращения. Даже Алия высунулась из своего уголка и внимательно смотрит на меня, не моргая. – Какого черта он это сделал? Зачем это ему вдруг понадобилось?