Щелк.

Кто-то кладет сзади мне руки на плечи.

Я поворачиваюсь. За мной стоит Касл, в глазах его искренняя озабоченность.

– Тебе не надо уходить отсюда, – говорит он мне. – Мы что-нибудь придумаем. Все будет в порядке.

– Нет. – Мой язык как будто окаменел, и мне трудно говорить. А зубы словно раскрошились и вообще отсутствуют. – Мне нужно идти.

Я никак не могу перестать нажимать на кнопку пейджера.

Щелк.

Щелк, щелк.

– Иди сюда, присядь, – предлагает мне Касл. – Адам расстроен, но с ним тоже все будет в порядке. Я уверен, что он совсем не имел в виду то, что успел наговорить.

– А вот мне кажется, что как раз наоборот, – высказывает свое мнение Иан.

Касл бросает на него строгий взгляд.

– Ты не можешь бросить нас, – подхватывает Уинстон. – Мне показалось, что мы вместе собираемся надрать кое-кому задницу. Ты же обещала.

– Точно! – заводится Лили, стараясь, чтобы голос ее прозвучал достаточно жизнерадостно. – Но в ее глазах я замечаю и настороженность и страх и понимаю, что она беспокоится за меня. И боится.

Не меня саму.

А за меня.

У меня возникают какие-то странные ощущения.

Щелк, щелк, щелк.

Щелк, щелк.

– Если ты уйдешь, – продолжает она, пытаясь улыбнуться, – то нам придется всю оставшуюся жизнь существовать вот так, как сейчас. А мне не хочется постоянно жить в одном помещении вместе с мужчинами, от которых не всегда хорошо пахнет.

Щелк, щелк.

Щелк.

– Не уходи, – просит Джеймс. Он кажется мне сейчас таким грустным и очень серьезным. – Прости, мне очень жаль, что Адам был таким сердитым на тебя. Но я не хочу, чтобы ты погибала, – говорит он. – И никогда этого не желал. Клянусь тебе, никогда.

Джеймс. Милый кроха Джеймс. Его глаза просто разрывают мое сердце.

– Я не могу оставаться здесь. – Мой надломленный голос удивляет даже меня саму. – Он действительно имел в виду все то, что успел сказать мне…

– Если ты уйдешь, тут без тебя останется грустная и жалкая компания, – перебивает меня Брендан. – А еще я полностью согласен с Лили. Я тоже не хочу больше жить вот так, как мы.

– Но как…

В этот момент резко распахивается входная дверь.

– ДЖУЛЬЕТТА! Джульетта…

Я резко оборачиваюсь.

У двери стоит Уорнер. Лицо его раскраснелось, грудь взволнованно вздымается и опускается, и он смотрит на меня так, будто я самое настоящее привидение. Он быстрым шагом проходит через комнату и, прежде чем я успеваю что-то сказать ему, осторожно берет мое лицо в свои ладони, быстро оглядывая меня.

– С тобой все в порядке? – спрашивает он. – Боже, ты в порядке? Что случилось? Все нормально?

Он вернулся.

Он здесь, и мне теперь хочется распасться на части. Но я этого не делаю.

И не буду делать.

– Спасибо, – с большим трудом выдавливаю я. – Спасибо, что пришел…

Он заключает меня в свои объятия, и ему наплевать, что на нас сейчас смотрят семь пар внимательных глаз. Он просто не выпускает меня, одной рукой обхватив меня за талию, а другую прижав к моему затылку. Я уткнулась лицом ему в грудь. О, как знакомо мне его тепло! Оно успокаивает меня каким-то непостижимым образом. Он водит рукой вверх и вниз по моей спине, наклоняет голову ко мне.

– Что стряслось, любовь моя? – шепчет он. – Что произошло? Прошу тебя, расскажи мне…

Я непонимающе моргаю.

– Ты хочешь, чтобы я забрал тебя назад с собой?

Я ничего не отвечаю ему.

Я уже и сама не знаю, чего хочу и что мне нужно сделать. Все просят меня остаться, но ведь этот дом не принадлежит им. Это дом Адама, а он меня ненавидит, и теперь мне это совершенно очевидно. Но при этом мне так не хочется бросать своих друзей. И еще мне очень не хочется оставлять здесь Кенджи.

– Может быть, ты хочешь, чтобы я сам ушел? – не отступает Уорнер.

– Нет, – быстро отвечаю я. – Нет.

Уорнер чуть-чуть отстраняется от меня.

– Тогда скажи, чего ты хочешь, – в отчаянии произносит он. – Скажи, что я должен делать, – добавляет он, – и я все сделаю.

– Да уж, пожалуй, это самая невероятная сценка, которую мне приходилось наблюдать за всю мою жизнь, – доносится голос Кенджи. – Никогда бы не поверил в такое, не увидь я все своими собственными глазами. Да за тысячу лет такое больше не повторится.

– Напоминает мыльную оперу, – понимающе кивает Иан. – Правда, актеры никудышные.