– Как долго были в дороге? – продолжал мужчина.

– Пять дней. Я остановился сначала в Бервике, потом в Ньюкасле.

Его собеседник присвистнул, и с его губ сорвался пузырек жира от мясного пирога, который он жевал.

– Однако вы легки на подъем. Еще один день, и окажетесь в Лондоне или, по крайней мере, в Сент-Олбансе.

– Надеюсь. В каком состоянии там дороги?

– Я слышал, лондонская дорога сейчас сухая и хорошо наезжена, – сказала служанка, таинственным образом возникшая за левым плечом Мелвилла. – Вчера вечером здесь были путники из Лондона. Они остановились пораньше, потому что им понравилась наша вывеска.

Действительно, эта красиво раскрашенная вывеска с самого начала привлекла внимание Мелвилла: «Веселая черепаха». Искусно нарисованная черепаха с черно-желтым панцирем танцевала на клубничном поле. Она обещала ночлег с чистым бельем и хорошим столом.

– Мне тоже, – признался он. – Но завтра мне нужно рано уехать.

Он был рад отдохнуть, поесть и выпить перед следующим этапом своего путешествия. По прибытии в Лондон ему не придется отдыхать; в сущности, ему придется следить за каждым своим словом, настолько деликатной была его миссия.

Его госпожа, королева Мария, официально послала его оценить предложение о браке с Дадли, оценить искренность Елизаветы, но в то же время тайно связаться с леди Леннокс и удостовериться, каким мужчиной стал лорд Дарнли. Граф Леннокс был озабочен тем, чтобы его сын последовал за ним в Шотландию и познакомился со своими владениями, но Дарнли нуждался в разрешении Елизаветы и в получении паспорта, чтобы сделать это.

Обычно Мелвилл с энтузиазмом ожидал очередного визита ко двору английской королевы – достаточно долгого, чтобы он смог обзавестись парой новых сапог, изготовленных в его любимой мастерской, и провести несколько вечеров за цивилизованными беседами и развлечениями с Сесилом и графом Норфолком, а также встретиться с императорским и французским послами. Он удостоился повышения до ранга доверенного посланника (или это произошло ли из-за болезни Мейтленда?), но его миссия, подразумевавшая обман королевы Елизаветы, выглядела не слишком привлекательно. Будучи великой мастерицей обмана, она безжалостно относилась к тем, кто пытался обыграть ее на собственном поле; хуже того, она умела быстро распознавать ложь других людей.

Он говорит, что болит живот, А сам втихомолку пирог жует…

Компания дружно запела. Громкие голоса радовались жизни, раскрасневшиеся лица сияли от восторга. Мелвилл наслаждался этим, как и собственной анонимностью.

Королева Елизавета остро взглянула на него, когда он приблизился к ней в саду Вестминстерского аббатства, куда она отправилась на обычную утреннюю прогулку.

– Мистер Мелвилл, – сказала она. – Вы явились ко мне побеседовать о престолонаследии или о моем лорде Роберте Дадли?

Она не выказала ни малейшего удивления, когда увидела его, и не стала тратить времени на вступительные любезности.

– И то и другое, Ваше Величество, – прямо ответил он.

Елизавета рассмеялась.

– Тогда добро пожаловать, – широким жестом она обвела свой сад, обнесенный высокой оградой. Зелень буйно цвела во влажном воздухе от реки, протекавшей поблизости. Елизавета прикоснулась к ветке старой узловатой груши, сорвала один из плодов и протянула ему:

– Это карамельная груша. Мой отец говорил, что она лучше плодоносила, когда ее привезли из Германии. Она очень старая, и груши от нее сладкие как мед.

Мелвилл серьезно кивнул. Что ему было делать с этой грушей? Фрукт был сочным и мягким и грозил размазаться по лицу, если он попытается откусить кусочек из вежливости. Фактически груша была такой спелой, что сок уже намочил ему ладонь.

Елизавета снова рассмеялась:

– Генрих VII обычно кормил перезрелыми фруктами свою ручную обезьянку. Можете бросить эту грушу птицам и белкам.

Мелвилл чувствовал себя глупо, когда вытирал руки накрахмаленным кружевным платком.

– Я привез сердечные приветствия от моей госпожи и вашей доброй кузины, королевы Шотландии, – сказал он.

Елизавета приподняла брови:

– Как же она ответила на предложение руки и сердца, сделанное мистером Рэндольфом? Естественно, я имею в виду предложение от Роберта Дадли.

Значит, она решила не давать ему передышки и перешла прямо к сути дела.

– Она ожидает совещания между ее и вашими министрами, пресветлая королева, – ответил Мелвилл. – Скорее всего, между лордом Джеймсом и Мейтлендом с ее стороны и лордом Бедфордом и лордом Дадли с вашей стороны.

– О! – Елизавета остановилась и подбоченилась. Ее ноздри хищно раздувались. – Значит, вы невысокого мнения о моем лорде Дадли, ведь вы назвали его имя последним! Что ж, сэр, до вашего возвращения в Шотландию вы увидите его гораздо более великим графом, чем Бедфорд. Да!

Мелвилл смог лишь кивнуть.

– Какое счастливое событие, – пробормотал он.

Утренний свет, все еще мягкий и золотистый, освещал лицо Елизаветы. На короткий момент Мелвилл увидел ее как девушку из таверны, даму из небогатого дома или дочь торговца. Ее золотисто-рыжие волосы, чистая и белая кожа, но самое главное – разум и сила воли в темных глазах делали ее женщиной, привлекательной для любого мужчины, если бы она волшебным образом перенеслась в обычную жизнь.

– Я ценю лорда Роберта как брата и моего дражайшего друга, – приятным тоном продолжала она. – Нас связывают узы более прочные, чем супружеские… и я была бы рада стать его женой, если бы решила выйти замуж. Но я решила провести остаток жизни в девичестве.