– Налево, прямо, опять налево. Вон ту башню видите? Держите на нее.

Они продирались сквозь заросли. Иногда в просветах меж деревьями проглядывали кирпичи далекого здания. Это была высокая круглая водонапорная башня, возведенная еще в конце прошлого века. Она пережила революцию и войны, отслужила свое: сложенная из крепкого красновато-сизого кирпича, заброшенная, так и осталась она торчать в роще недалеко от просеки ничейным строением, – никому не приходило в голову рушить ее, бесхозную, пустую, или выдалбливать кирпичи для какой-нибудь стройки, намертво слитые в блоки могучим цементом…

Прошло минут двадцать, прежде чем спортсмен вывел их на едва приметную тропинку, а затем свернув с нее метров на десять в сторону, остановился и указал на куст:

– Вот здесь. Паспорт лежал не под кустом на земле, а на нижних ветках.

– Похоже, его не положили, а швырнули. Он за ветки и зацепился, заметил Михальченко.

– Тот, кто это сделал, не пришел сюда специально. Паспорт можно было выбросить и в мусорную урну, и в решетку водосточного люка, и куда угодно, чтобы сразу от него избавиться, – сказал Остапчук.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Михальченко.

– А то, что он попал в руки этому человеку где-то здесь, и по дороге отсюда он его и зашвырнул в кусты.

– Куда ведет эта тропинка? – спросил Михальченко и у спортсмена.

– Она соединяет шоссе с просекой.

– А просека?

– С одной стороны начинается у сквера, пересекает всю рощу и другим концом тоже выходит к шоссе.

– Которое ведет к аэропорту? – спросил Остапчук.

– Да.

– Ну и что? – Остапчук посмотрел на Михальченко.

– Покумекаем, – ответил тот. – Поехали.

Тем же путем возвращались к машине.

– Что у тебя с этим делом? С Басиком? – тихо спросил Михальченко Остапчука.

– Вроде видели его в Боровичах.

– Далеченько. Чего он туда махнул?

– Разберемся…

– Остапчук прав, – сказал Левин. – Если не соврал мне Иегупов, что проводил Тюнена до начала просеки, значит Тюнена кто-то настиг на ней где-то посередине, по пути к шоссе. Вряд ли этот "кто-то" пришел бы в рощу из города специально, чтоб избавиться от паспорта Тюнена. Это можно было сделать в городе в любом месте. Паспорт попал к неизвестному нам человеку в руки там, в роще. Там он его и выбросил, возможно, забрав из него авиабилет. Да, Остапчук прав. Когда ломбард откроют?

– Я справлялся. Сказали "на днях". Наша точность! Простой у нас получается, – огорченно сказал Михальченко.

– Не будет простоя, Иван Иванович. Звонил отставной полковник Кукин. Откликнулся на объявление в газете. Из "Комиссионторга" его переадресовали к нам. Плащ купил он. Надо выяснить, тот ли этот плащ. Вот так.

– Смотри-ка! А я ведь на этом поставил крест! – оживился Михальченко.

– Ты уж забери этот крест, нам с тобой его еще нести и нести. А пока что связывайся с Кукиным. Вот координаты, – Левин протянул Михальченко листок бумаги…

После полудня Михальченко отправился в санчасть на процедуры: массаж и озокеритные ванночки для руки. Постепенно рука оживала, контрактура все меньше и меньше сковывала пальцы. Может все шло бы быстрей, если б ходил на процедуры ежедневно, как и положено. Но случалось, из-за занятости пропускал два-три дня в неделю. Он понимал, что в итоге придется идти за третьей группой на ВТЭК…

В коридое санчасти он увидел сидевшего на стуле Остапчука.

– Ты чего здесь? – удивился Михальченко, опускаясь на пустой стул рядом.

– Зуб. Всю ночь не спал, хоть на стену лезь.

– А чего ждешь?

– Там есть больной, – кивнул Остапчук на дверь, за которой выла бормашинка. – Мне, наверное, тоже сверлить будут? – словно ожидая утешения, спросил Остапчук. – Боюсь, зараза. Больно, говорят.

– Ты что, первый раз к зубному?

– Первый.

– Слышь, Максим, ты мне сказал, что Басика засекли в Боровичах, не идет у меня одна думка из головы. Басик, как я понял, добывает оружие для этого кавказца. В Боровичах в 1941 был УР [укрепрайон]. Там шли сильные бои с немцами. По сей день пацаны находят винтовки, гранаты, немецкие автоматы. Живы еще люди, которые знают в лесах места, где этого добра погуще. За хорошие бабки, а тут Басик скупиться не станет, сводят его в лес, подскажут, где искать.

– Кишка у него тонка, у Басика, допереть до этого. Да и не так уж мало он взял в школе ДОСААФ.

– Не скажи. На параше посидишь – до чего хочешь додумаешься. А разве ты не читал в газете, что на Смоленщине и еще где-то, где бои с немцами большие шли, пацаны оружие и боеприпасы находили, а потом туда уголовный элемент потянулся?

Из кабинета стоматолога вышел больной, держась за щеку.

– Входите! – раздался голос из кабинета.

– По мою душу, – вздохнул Остапчук, поднимаясь. – Ты про то, что говорил, пока помалкивай. Тут крепко подумать надо, а потом можно и руководству доложить…