Посадские ремесленники на всякие дела тут горазды. Но особенно славен Суздаль искусными каменщиками.

Под горой, в зелени деревьев, Александровский монастырь, а в стороне обнесенная высоким тыном женская обитель с деревянными кельями, трапезной, рубленой церковкой и хозяйственными постройками. Монастырь малый, в нем десятка два монахинь и послушниц.

Подъехав к воротам, князь Андрей Александрович спешился и, передав поводья гридину, наказал боярину Ереме:

–  Жди меня здесь.

Войдя во внутренний дворик, великий князь осмотрелся. Тихо и безлюдно, будто и жизни здесь нет. Молодая послушница провела князя к игуменье. Пригнувшись под притолокой, Андрей Александрович вошел в келью. В полумраке увидел Анастасию. Она стояла у налоя, спиной к двери, оглянулась, и князь смутно различил ее лицо.

–  Здрава будь, Анастасия, - сказал князь. Игуменья глухо, но внятно выдохнула:

–  Здрав будь, великий князь.

–  Вот приехал глянуть на тебя, Анастасия.

–  Здесь нет Анастасии, великий князь, здесь игуменья мать Варвара.

–  Может, дозволишь присесть, мать Варвара?
– чуть насмешливо спросил князь Андрей.
– В ногах-то правды, чай, нет.

–  Садись, великий князь.

Игуменья дождалась, пока князь уселся, сама присела на скамью напротив.

–  Скажи, великий князь Андрей Александрович, что привело тебя сюда?

–  Аль не догадываешься? Я ведь и поныне люблю тебя, потому просить намерился: вернись.

Игуменья удивилась:

–  Как можешь говорить о том? Я Богу служу и от мирской жизни отреклась.

Князь насупился:

–  Не Варвара ты, не игуменья, а жена моя, Анастасия.

–  Была, князь. Зри во мне и чти мать-настоятельницу.

Долго сидели молча, наконец игуменья обронила:

–  Очнись, великий князь, на жизнь свою взгляни.

–  Чего зреть ее?

–  Аль нечего? Ведь всем нам на суде Господнем ответ держать. Всегда ли по правде жил?

–  Я не затем к тебе приехал, чтобы обиды выслушивать.

–  Великий князь Андрей Александрович, я многогрешна и за то у Господа прощения прошу, ты же о своих прегрешениях подумай. А они у тебя тяжкие.

–  В чем?

–  Не одним днем живи. Помни, что скажут о тебе потомки, народ, коему жить суждено. О брате Дмитрии вспомни. В жизни его суетной не ты ли, Андрей, повинен?

Князь усмехнулся:

–  Ты мыслишь умом монахини, а я великий князь и живу, как мне определено свыше.

–  Ужели определено свыше не мир нести, а раздор, прожить в ненависти, а у потомков заслужить презрение?

–  Умолкни, мать Варвара! Князь поднялся.
– Я подобное от митрополита слыхивал. Молись, игуменья.

Не прощаясь, великий князь покинул келью…

Во дворе великокняжеских хором собралась вся старейшая дружина. Провожали великого князя в Орду.

В том году Андрей Александрович и не поехал бы: время на осень повернуло, начались холода, дожди зачастили, развезло. Но ближе к зиме, когда уже ударили первые заморозки, появился во Владимире баскак Ахмат, служивший прежде Ногаю, но переметнувшийся к хану Тохте.

Был Ахмат послан на Русь собирать ордынский выход, и привез он князю Андрею Александровичу повеление явиться в Сарай.

Вызов Тохты нагнал на великого князя страх, но, сколько ни допытывался он у Ахмата, зачем вызван в Орду, баскак не ответил - видно, и сам не ведал.

Спешно собрался князь Андрей, нагрузили короба мехами, уложили в ларцы дорогие украшения, попрощались наспех и пустились в путь. В дороге и зиму встретили.

Колючий снег вперемешку с мелким дождем сопровождал спутников до самого Сарая. Обмерзали кони, обледеневала одежда на всадниках, колом стояли сыромятные гужи. Нудно скрипели колеса груженых телег, на которых везли не только дары и пропитание, но и дрова: в степи их не сыскать, а от мокрого бурьяна-сухостоя разве что едкий дым по сырой земле стлался.

У костров отогревались, варили еду, обсушивались и, соорудив из телег защиту, отдыхали, чтобы поутру снова отправиться в дальний путь.

Мрачен князь Андрей, и мысли у него мрачные. С того лета, как побывал у хана княжич Юрий, чует князь неприязнь Тохты к нему. Как бы не отобрал у него ярлык на великое княжение, не передал другому. И оттого делается князю Андрею Александровичу страшно.

Одно желание одолевает его - вымолить ханское доверие, заслужить милость Тохты, сохранить за собой ярлык. Ужели доведется погибель в Орде принять?