Потому Верховный первым увидел следы свежего побоища, и никто, кроме Орлина, не видел, как рвало Сьента.

Когда через два часа основная группа вошла в подземелье, Верховный уже обрел нормальный цвет лица, но отказался спуститься вниз еще раз, и всем дарэйли запретил, направив их на осмотр наземных частей крепости.

Спустились только иерархи и задержались там ровно настолько, чтобы стихли желудочные спазмы. Даже они, давно привыкшие ко всему, не выдержали. Их рабы с изумлением наблюдали за желто-зелеными лицами хозяев, когда те, держась за стены, выползли из донжона. Висевший в неподвижном воздухе смрад и острый запах свежей крови помог дарэйли дорисовать картину.

— Как это понимать? — отдышавшись, спросил иерарх Авьел. — Он их растерзал?

Сьент взглянул на небо, проследив за полетом гигантского орла. Заметил, что тот перестал нарезать круги и взял четкое направление на запад.

— Вряд ли принц их убивал, — отрицательно качнулась голова Сьента. — Следы говорят о том, что он ушел еще до рассвета, а побоище произошло совсем недавно. Орлин в ту минуту кружил над руинами и не видел, чтобы кто-то входил или выходил.

— Может, убийца притаился и еще тут? — робко предположил один из жрецов-неофитов.

Напряженно слушавшие дарэйли, уже осмотревшие все камни снаружи, переглянулись с усмешками: кто может от них спрятаться под самым носом?

— Принц не убивал… лично, — тихо сказал Сьент, и смешки вокруг сразу оборвались под внимательным взглядом его пронзительных голубых глаз. — Но, несомненно, он причастен к гибели Потерянных. Я уже не верю в совпадения там, где появляется это существо. Он мог, например, приказать им убить друг друга и назначил час с таким расчетом, чтобы это произошло на наших глазах.

— Но зачем это ему? Смерть беспомощных Потерянных бессмысленна! — удивился тот же ученик, и Сьент постарался запомнить его невыразительное серое лицо. Ему понравилась пытливость юного ума.

Верховный и сам не верил в свое предположение, но он видел воодушевление и надежду, горевшую в глазах рабов со дня возвращения Ардонского львенка. Он видел их счастье, когда они узнали, что Ринхорт тоже освобожден. Эту надежду необходимо было убить, а немой восторг превратить в ненависть.

— Зачем? — переспросил он. — Затем, что он не смог снять с них узы из небесного металла, разбудить Потерянных и увести с собой. Затем, чтобы не оставить нам в живых никого из тех, кого мы могли бы призвать для защиты нашего мира. Это озеро горящей крови — послание нам. Он не пощадит никого: ни Гончаров, ни дарэйли. Он вернулся из Линнерилла, не забывайте этого ни на миг! И на будущее, братья в Сущем… — он обвел глазами лица жрецов. — Нельзя оставлять такие хранилища без присмотра.

— Да где же охрану взять? — воскликнул лысый жрец. — Нас и так слишком мало, сил не хватает даже на самое необходимое!

— Нанять людей хотя бы. По отделению, или звену наемников — на каждый объект. Сферикал богат, денег на жалованье не жалеть.

— И что смогут их жалкие мечи против Ринхорта?

— Ничего. Но их мечи будут под наблюдением других дарэйли и, если он нападет на людей, мы сможем узнать и придти вовремя. А теперь, братья, осмотрите с вашими рабами подземелье, и с особым тщанием — место происшествия. Меня интересуют фрагменты тел, каждый уцелевший волос, каждый клык. И предположения, каким сущностям прошлого они могли принадлежать. Доклад с описью жду к вечеру.

Оставив группу дознавателей, Верховный продолжил погоню, а вечером расследование было закончено, и крепость снова стояла пустой и безмолвной.

Ринхорт, не слушая моих возражений, оставил наших обреченных коней в рыжем мху. От понимания, что этим мы избавляемся от следов, легче не стало.

Мы остановились в перелеске у ближайшего тракта. Огибая пораженный лес, дорога соединяла два крупных селения двух графств, и оказалась вполне оживленной. На подводы селян, запряженные волами, Ринхорт не обращал внимания. Но, когда в пределах видимости появилась кавалькада из пяти рыцарей со свитой, железный дарэйли, наблюдавший из-за кустов, нацелил палец в перчатке на лощеного вороного под одним из всадников, потом на второго, и поманил, как собак.

Кони, вытянув морды, послушно свернули с тракта. Оба рыцаря натянули поводья, пытаясь остановить скакунов. Те взвились, опрокидывая всадников и, уже ничем не сдерживаемые, помчались к лесу. Раздались крики, звуки рожка, оруженосцы кинулись поднимать упавших.

Вороные (любимая масть черного рыцаря, как я убедился) пронеслись далеко в стороне от нас, миновали подлесок и углубились в ядовитую чащу. К моему удивлению, рыцари не стали их преследовать и, убедившись, что на зов рожка четвероногие предатели не реагируют, поторопились убраться. Оруженосцы уступили пострадавшим своих лошадей и бежали рядом, держась за стремя.

— Вот что значит страх людей перед Гнилой Плешью, — удовлетворенно сказал Ринхорт.

— Но ведь коней они могли поймать.

— Не догнали бы. А мне не хотелось более активных действий во избежание слухов, которые непременно достигнут ушей Гончаров.

— А слух о странном поведении животных не настигнет?

— Вряд ли жрецы обратят на это внимание: с тракта иногда сходят и люди, и кони. Жертвы слышат "лунный зов". Надо же мху чем-то питаться, вот он и манит добычу, но обычно это случается в полнолуние. Тогда тут никто не ходит.