— Придется рискнуть.

Дарэйли направились к пасшемуся поодаль табуну, только Ллуф выглядел потерянным и расстроенным.

— Я не буду на это смотреть, — сказал он, решительно уходя прочь от стоянки.

— Надо же, его беломраморное сердце не выносит, когда кого-то насильно лишают естества, — презрительно прошептал Бенх за моей спиной.

Я резко развернулся.

— Бенх, ты бы заткнулся. Я слышал, жрецы подвергают почти всех дарэйли при инициации всяким гадостям, далеким от естественных. И ты не исключение, не так ли?

Густо покрасневший Бенх спешно ретировался, а мне наградой стал удивленный и благодарный взгляд Ллуфа. Но я разозлился еще больше. Да чихать мне на его благодарность. Терпеть не могу, когда при мне кого-то унижают!

Наши верные кони, привыкшие даже к Градниру в тигриной ипостаси, отчего-то забеспокоились, заметались по лугу, и пришлось их ловить, спутывать поводьями. Над каждым уложенным на землю животным склонялся наполовину преображенный Орлин. Голова у него была орлиная, все остальное ниже шеи — человеческое, если не считать ставших трехпалыми и когтистыми кистей рук.

То, что он делал, заставило меня вспомнить, что деление на светлых и темных — чисто человеческая условность. Орлин слегка вспарывал когтем конскую шкуру на шее и окунал в рану клюв, затем зажимал края, и через несколько минут можно было разглядеть лишь шрам.

— Я, конечно, знал, что орел — хищник, но зачем он пьет их кровь? — спросил я у Дейи.

— Он передает им часть своего духа, орлиной сущности. К утру кони будут выглядеть почти как он сам в птичьей ипостаси. Огромные птицы, послушные ему. Нам останется переделать уздечки и упряжь, но Луана тут справится.

— Он превращает их в оборотней? И… Шойна тоже могла превратить меня в… в… О, бездна!

Дейя поспешила успокоить:

— Что ты! Шойна — темная сторона сущности, а обращать могут только светлые дарэйли, хранители.

Так я выяснил, что оборотней в Подлунном мире полно.

А ведь мог бы и сам додуматься: если светлая Луана обращала людей в металл, а Ллуф — в камень, то и дарэйли сферы существ — не исключение.

Кони, между тем, бились в агонии, а почти человеческий стон переходил в глухой жутковатый клекот. Трещали их кости, менялись морды, наполовину преобразованные в клювы, из спин выпирали уродливые отростки — будущие крылья. Орлин пытался помочь им, поглаживал, разговаривал, пока несчастные не затихли.

— Это только первый раз так, потом перекидывание становится быстрым и почти безболезненным, — шепнула Дейя. — Но стихийное превращение у них будет только в дни полнолуния, а в остальное время их образ зависит от воли управляющего. Обычно оборотнями управляют Гончары через дарэйли. Эй, ты что так побледнел, Райтэ? Правила восточного Сферикала запрещают обращать людей в животных, правда, у западных это распространено.

— Рабы рабов… Пожалуй, я тоже не могу на это смотреть.

Чем дальше я постигал мой мир, тем меньше он мне нравился.

Ночью, отстояв стражу, я не мог уснуть не только из-за хрипов несчастных животных, доносившихся с луга — они постепенно стихали, — но я ворочался, пытался понять, почему так невыносимо быть самим собой, если я дракон?

Вспомнил о словах Ринхорта: "Мы не могли тебя задержать, даже объединившись". В том состоянии мне было не до расспросов, но фраза зацепила, и я спросил железного рыцаря, что он имел в виду.

— Ты замечал, Райтэ, что мы часто кладем тебе ладони на плечи? — ответил он вопросом на вопрос.

— Не просто замечал. Эти похлопывания приводили меня в бешенство.

— Вот как? — поднял он бровь. — Что ж ты сразу не сказал, что тебя это раздражает? Впрочем, как бы ты ни реагировал, я бы до твоего проявления не признался, в чем тут подвох: ты стал бы защищаться. Одна из целей рукоположения дарэйли — проверка духа. Каждый из нас пытался позвать твою сущность на своем "языке". Родственную сферу мы бы почувствовали по эху в твоей душе. Но сильного резонанса не возникло ни у кого из нас.

— Ллуф не пытался.

— Я запретил ему.

— Почему?

— У ритуала есть и второе свойство, главное. Рукоположением мы передаем часть силы дарэйли, как бы становимся на время крылом чужой души. Это и имеют в виду жрецы под тем, что называют "дары духа".

— То есть, если к человеку прикоснется дарэйли гармонии, то любой создаст гениальное творение?

— Бездарь ничего не создаст, даже если прикоснется сам Эйне, — усмехнулся железный наставник. — Дарэйли даст силу слабому, это да. Наша любовь окрыляет не на словах. Потому жрецы часто одалживают нас своим братьям: кодекс Гончаров запрещает им брать в постель собственных рабов, хотя разрешает соединяться с нами при ритуалах. После нашего прикосновения их духовная сила возрастает, даже физическое тело обновляется, и они сохраняют молодость столетиями. Пока твоя сущность не инициирована, ты, если не считать крохотных выплесков, почти не отличаешься от обычных людей и можешь только пользоваться чужой силой, паразитировать на ней. Еще и поэтому мы не верим, что что те несчастные случаи на нашем пути как-то связаны с твоей сущностью.