Время приближалось к обеду, а Дима не уходил.

– Ты будешь сторожить меня вечно, или надежда на свободу все же есть? – поинтересовалась я на шуточной ноте. Дима ответил абсолютно серьезно.

– До завтрашнего утра, - я решила сменить тактику.

– Димочка, ну мне же скучно!

– Могу пригласить цирк.

Я разозлилась, вылезла из постели, и направилась к двери. Дверь оказалась запертой, хотя я точно помнила, что она была открыта. В возмущении я развернулась к Диме. Он демонстративно крутил в руках пульт.

– После того как ты заперлась в ванной комнате, я сменил все замки на электронные, - спокойно сообщил он.

Я медленно вернулась в постель. Взбила подушку, поставила ее по выше, села, обхватила руками колени, и остановила взгляд в одной точке. Дима с любопытством наблюдал за мной. Прошло сорок минут, я не шелохнулась. Изображение статуи не составляло труда. А разум я заняла анализом последней информации. Принесли обед, сейчас начнется. Я всегда придерживала информацию о своих способностях. Когда пару месяцев назад я наткнулась на исследования паранормальных способностей у людей, мне стало интересно. Возможностей у меня больше и несколько тренировок - принесли неплохой результат. Аня приближалась к постели. Сейчас она пересечет намеченную мной границу. Поднос с едой плавно выскользнул у нее из рук, вылетел в окно, и там я его отпустила. Аня застыла на месте. В глазах Димы несся бешенный поток мысли. Вот он поднялся и направился ко мне. На невидимой границе я ударила в него довольно сильно. Диму откинуло, но он удержался на ногах. Дима упрям не меньше моего. Восстановив равновесие, он двинулся вперед. Я опять ударила его. Но мой мысленный поток врезался в невидимую стену.

– Маргарита, пожалуйста, перестань. Ты тратишь энергию, которую тяжело восстанавливать.

Дима стоял у постели, и я не могла сдвинуть его с места, хотя очень старалась.

Не понимаю! При таком мысленном напряжении мне удавалось свободно двигать постель. Дима весит значительно меньше, значит, он сопротивляется!

– У тебя ни чего не выйдет, я сильнее.

Я разозлилась, усилила концентрацию, и швырнула в него максимальный поток. Дима слегка качнулся, но с места не сдвинулся.

– Перестань на меня давить, только зря силы тратишь.

Я толкала, злость придавала мне силы, и я не собиралась останавливаться.

– Ну, хорошо, я могу говорить и так. Жизненная энергия, которую ты сейчас тратишь, имеет свои пределы. Любые твои действия, прежде всего, отражаются на ней. Во время родов энергия упала до 75% - это очень низкий показатель. При падении до 68% включается функция старения. Десять минут на таком уровне, и ты потеряешь год жизни.

Разговаривая со мной, он все время поглядывал на что-то в своей ладони. Я прекратила на него давить, и стала слушать внимательней, хотя по-прежнему не шевелилась.

– Ты не можешь себе позволить такую роскошь, да и орден не допустит подобного расточительства. Маргарита, ты пока знаешь очень не много. Просто поверь мне на слово. У ордена хватит возможностей тебя заставить. Но ни кому не хочется прибегать к насилию. Ты можешь спорить с кем угодно кроме врачей. Сказано отдыхать, значит - ты будешь отдыхать. Даже если для этого тебя придется держать без сознания.

Я скинула оцепенение и легла на бок, отвернувшись от Димы. Свернувшись калачиком, я лежала, закрыв глаза. Дима замолчал. Я погрузилась в свои мысли. Я не впала в оцепенение, нет. Я все слышала, просто не хотелось ни кого видеть. Ушли бы они все. Но на это рассчитывать не приходится. Дима обошел вокруг постели и что-то положил на постель перед моими глазами. Я не стала смотреть. Тогда он сказал.

– Этот прибор показывает уровень твоей жизненной силы, следи за ней сама.

Сколько еще сюрпризов преподнесет мне орден? Всю мою жизнь я только и делаю, что принимаю очередные условия ордена. Молчание, подчинение, но тогда меня еще привлекала идея принадлежности к тайному обществу. Детство – как давно это было, безоблачно и наивно.

Появилась Ирма, суетится вокруг приборов. Ну и пусть, какой смысл сопротивляться.

Затем мне внушили необходимость потери родителей. Какой глупой я была тогда, пытаясь противостоять им. Неожиданно вспыхнувшая любовь к Игорю. И искренняя вера в ее подлинность. Это тоже еще было счастливое время. Но счастье так быстротечно. Дальше – хуже. На меня обрушили информацию о беременности. И не успела я свыкнуться с данной неизбежностью, как выплыла следующая. Моя физиология – требующая разных отцов для детей. Это было так противно так омерзительно! Я боролась. Я боролась, но и здесь они одержали верх. Теперь новый сюрприз. Я буду жить, даже если всем сердцем буду желать смерти. Они решают за меня все. Кого любить, кого рожать, жить или умереть. Я марионетка, кукла на веревочках. Там внизу в начале пути кажется, что власть откроет все дороги. Но чем выше ты взбираешься, тем меньше принадлежишь себе. Самый счастливый человек, это тот, кто в начале пути осознал данный закон. Осознал и сумел остановиться. А я не имела даже такой возможности. Я родилась королевой, и они толкали бы меня вперед все равно. Я ни чего не решаю в своей жизни, абсолютно ни чего. Я не владею своей жизнью. Я даже не владею собственными чувствами! Моя любовь и дружба, они тоже искусственные. Выбор глубинного подсознания. Кому нужна такая жизнь? Какой здравомыслящий человек захочет так жить? Ради чего так жить?

«Ради твоих детей, ради людей для которых ты дороже всего на свете, ради миллиардов не знакомых людей нуждающихся в твоей помощи, твоей защите» - голос пришел неоткуда. Не знакомый, чужой голос просто звучал в моей голове. Я схожу сума? Ну и пусть. Может быть это наилучший выход. Хотя конечно нет. Я не могу себе позволить даже сумасшествие. Голос прав. У меня есть уже двое детей, и будет больше. Кто защитит их, кто сможет дать им истинную любовь – только я. И есть люди, которые любят меня настоящим чувством, мама и папа. Им я тоже нужна. А все остальное просто неважно. Ничего я потерплю, я справлюсь. Моя жизнь отправлена на свалку. Ну что ж этого уже не изменить. Значит, буду жить ради других, пусть хоть кому-нибудь будет легче.

Я открыла глаза и посмотрела на прибор. Он показывал 73.8. Это однозначно мало. Глаза закрылись сами. Решение принято, обратной дороги нет. А боль осталась. Боль за не сбывшиеся мечты, за разбитое женское счастье, за невозможность искренней любви.

«Тебя любят. Все окружающие тебя люди искренне любят. Их чувства настоящие, реальные» - голос был мягким, убаюкивающим. Я почему-то ему верила. Это что же получается? Все живут в реальном мире, имеют возможность на подлинность чувств, все, кроме меня. Может это цена? Но за что? За великий разум? За долгую, очень долгую жизнь? Или это своеобразный предохранитель? Ведь все мои близкие, рано или поздно уйдут. А я останусь. Кто будет рядом со мной тогда? Станут ли те люди мне родными? И сколько раз повторится этот цикл? Вопросы, опять одни вопросы. Одни уходят, но их место мгновенно занимают следующие. Наступит ли когда-нибудь время, в котором все будет ясно и понятно? Сомневаюсь. Ирма перешла на шепот.