А она боялась его.

Ирк отошел назад, изумительная связь больше не пела между ними. Может быть, связь была более односторонней, чем он верил. Возможно, эмоции волка обманывали его.

– Что я сделал, чтобы заслужить такое?

Она сплела руки перед собой, подворачивая их, беспокойство окружило ее плотней, чем утренний туман. И дрожала, словно от холода.

– Ответь мне, - Ирк дождется ее слов; ведь он не людоед, пугающий девушку, которой суждено выносить его детей.

– Я могу полюбить тебя, - призналась Верика тихим голосом, чуть ли не шепотом.

Не будь волком, он не расслышал слов. Но он волк и расслышал и до сих пор не понимал этого.

– Это настолько плохо? Разве девушка не должна любить своего супруга?

Она вскинула голову, огонь вырывался из ее прелестных голубых глаз едва терпимыми искрами.

– А что ты? Ты тоже будешь меня любить?

– Долг мужчины заботится о своей супруге.

– Заботится и любить не одно и то же.

– Для девушек может быть так, но не для воина.

– Сабрина – воин. Я уверена, она замечает разницу.

– Сабрина – загадка, которую Барру следует разгадать до того, как этот клан оказался в опасности.

– Ты думаешь, она чем-то угрожает нам? Она не Роланд, ищущий власть при помощи кулаков.

– Она пришла от людей, которых все считали легендой.

– Не все, - произнесла она, напоминая ему, что Верика тоже была вороном.

– Как твой клан оставался в неведение о твоей двойственной природе?

– Вер-птицы учатся с детства маскировать свой истинный запах.

– Но криктская сущность не проявляет себя, пока в теле подростка не начнутся гормональные изменения.

– Для Волков. Вороны не обращаются, пока не придет время, но одно из умений, с которым мы рождаемся, это способность маскировать эмоции и запах.

– Все вороны? – Не все Волки имели такой дар (способность).

– Да, насколько я знаю.

– А другой дар?

– Мы узнаем о нем после церемонии совершеннолетия.

– У тебя была такая церемония?

– Все крикты использовали ее, но только Волки прекратили совершать ее, когда присоединились к кланам.

– Она слишком была окутана силой и содержала в себе сексуальную часть спаривания, - он помнил истории, но не мог представить, что его предок участвовал в таком ритуале. Особенно во время церемонии совершеннолетия.

– Вороны очень загадочные.

Они отошли от темы ее страха, однако Ирк желал разобраться в ней, хотя ему было интересно послушать о колдовстве, которым окутаны Вер-птицы.

– Тебе не нужно бояться меня.

– У меня есть, чего бояться.

– Я уже обещал никогда не обижать тебя.

– Но ты можешь пообещать, что никогда не разобешь мое сердце?

– Нет.

Она резко дернулась и нахмурилась, явно расстроенная его ответом.

– Если ты полюбишь меня, как ты заявляешь, моя смерть в бою разобьет твое сердце и я не могу обещать, что этого не случится.

– Ох.

– Я никогда не притронусь к другой женщине.

– Если ты мой истинный супруг, то ты и так не сможешь этого сделать.

Он улыбнулся.

– Если я твой истинный супруг, то ты познаешь мое сердце, хотя я не люблю говорить о том, что находится в нем.

От улыбки на ее лице сильнее засияла ее красота.

– Тогда тебе лучше остерегался этого, как я боюсь больше всего того, что мы священные супруги.

– Почему боишься такого дара?

– Посмотри, чего он стоил моей матери.

– Почему ты говоришь это?

– Отец был уверен в своей способности защитить ее. Он никогда не разрешал ей раскрыть наследие воронов. Она не сказала ему о том, что мы с Киркином унаследовали обе звериных сущности родителей. Мы должны были скрывать этого от отца, как и от остального клана, но мама была уверена, что если мы раскроем ее, то окажемся в опасности.