От прежнего, сияющего счастьем Федора, ничего не осталось. Даже рубашка его стала не такой белой, все как-то потускнело. Настроение было испорчено у всех.

— А ты знаешь имя этой девушки? — спросил Андрей.

— Откуда? Нет, не знаю. А вы?

— Мы подозреваем, Федя, что это Лика Черешнева, — сказала Маша. — Тебе это имя о чем-нибудь говорит?

— Черешнева… Лика… Нет, ни о чем не говорит, да и раньше я ее никогда не видел. Могу только сказать, что на вид ей было лет четырнадцать, может, чуть старше, очень красивая девочка.

— Она была одета? — спросил Андрей.

— Да, на ней был голубой халат, а под ним — ничего. Она была босая. И какая-то чистая, понимаете? Ну, в том плане, что ни на ней, ни на одежде, ни на теле не было пыли, грязи, руки-ноги чистые, очень аккуратный маникюр и педикюр, цепочка золотая на шее… Не было следов уколов или каких-то издевательств. Я даже представил себе, как она проснулась утром, приняла душ, набросила халат и вот тут-то на нее напали, ударили по голове, а потом — два удара ножом в живот…

— Ясно… А покрывало можешь описать?

— Да. Большое, три метра на три, где-то так, белое, шелковое, с вышивкой, с бисером… Словом, дорогое.

— Хорошо, что я не успел расспросить о покрывале Арнаутовых, — заметил Борисов, что-то записывая в своем блокноте. — Представляю, как бы они удивились.

— Думаю, что это покрывало из дома Власова, — сказала Римма. — Послушай, Федор, если ты помнишь это покрывало, «погугли» нечто подобное в «картинках», может, найдешь, и тогда мы сможем показать его домработнице Власова или его жене, понимаешь? И если окажется, что покрывало из их дома, то арестуем Власова!

— Вы имеете в виду нашего мэра Власова? — спросил удивленный Федор.

— Бывшего мэра, — уточнил Борисов. — Есть информация, что Лика Черешнева была его любовницей до того, как исчезла.

— И вы полагаете, что он мог ее убить?

— У нас есть только два факта: твои свидетельские показания о подкинутом на дачу Арнаутовых 13 июня 2009 года женском трупе и исчезновение в этот же день Лики Черешневой. И хотя по официальной версии девочка нашлась, со слов сестры Ольги Черешневой, и что Лика сбежала с мужчиной, сожителем сестры, ни Лики, ни сестры ее в городе никто больше не видел.

Так, стоп… Мне нужен компьютер, в нем присланное мне сканированное фото Лики Черешневой… Хотя… Можно попробовать зайти на почту с телефона… Просто там снимок нечеткий…

Пока Андрей Борисов пытался найти фото Лики, Римма включила электрический чайник:

— Сейчас будем пить чай… Ты уж извини, Федор, что не дали тебе поужинать…

— Какой тут ужин! — махнул рукой Федор.

— Вот, смотри… Я увеличил, но изображение размыто. — Борисов протянул Федору свой телефон с фотографией Лики. — Она?

Федор долго разглядывал.

— Да, это она. — Он вернул телефон. — Андрей, что теперь со мной будет? Меня арестуют?

— Утром ты покажешь нам место захоронения. Я позвоню Никите, дам ему отбой. Или?..

— Я бы хотел встретиться с ним, — сказал Федор. — Должен же я сам ему все объяснить. Ну, так что со мной теперь будет?

— Пока ничего, только не уезжай никуда из Калины, договорились?

— Да. Конечно… А теперь я могу уйти?

Маша вскинула на него удивленный взгляд. Она вдруг поняла, что он сейчас, у всех на глазах, уходит от нее навсегда.

— Федор? — тихо произнесла она. — Ты куда?

— Пойду к родителям, обрадую, — сказал он охрипшим от волнения голосом.

— Я могла бы пойти с тобой…

— Нет-нет, ты оставайся здесь. И постарайся не волноваться. Я, конечно, виноват перед тобой, — говорил он, глядя в сторону, мимо нее, — но кто знал, что все так случится… Я оказался трусом и ты вправе меня презирать. Вот так. Ладно, я пойду и… спасибо за доверие…

С этими словами он пожал руку Борисову. Рукопожатия не получилось, так как у Андрея как раз в этот момент зазвонил телефон.

— Слушаю?

Все почему-то наблюдали именно за ним, словно ждали от него чего-то, что могло бы их всех как-то успокоить.

Между тем взгляд его остановился на Римме, но все понимали, что он мысленно где-то очень далеко.

— Хорошо, я все понял. Буду.

Он положил телефон на стол.

— Вы можете мне не поверить, но справедливость на свете есть… Мне только что позвонили и сказали, что Власов покончил с собой… Он мертв! Выпил яд у себя на даче, в Сосновке.