Мейсон хотел было что-то сказать, но загонщики потащили его прочь.

Его привели в комнату без окон. Там стояли два стула и стол. У стены примостился запыленный шкаф для документов. Сверху лежала заплесневевшая обертка из-под гамбургера.

Загонщики посадили его на тот стул, что был ближе к столу, и покинули комнату. Мейсон, все еще в наручниках, с трудом встал. Подошел к двери и попытался повернуть ручку. Дверь была заперта. Мейсон оглядел комнату. Может, в столе что-нибудь найдется? У стола было два ящика, оба с правой стороны. Эта задачка была уже потруднее; Мейсону пришлось согнуть колени, чтобы открыть первый ящик. Ему удалось с этим справиться, но ящик оказался пуст. Ни ручек, ни скрепок — ничего, чем можно было бы расстегнуть наручники. Даже никакою завалящего конверта.

До второго ящика достать было еще сложнее. Надо было встать на колени — этот маневр дался Мейсону с трудом. Двигаться с закованными за спиной руками было почти невозможно. А в кино все всегда так просто!.. Кое-как приземлившись на одно колено, он сжал металлическую ручку и потянул на себя.

Во втором ящике тоже было пусто.

Мейсон, опираясь на стол, выпрямился. Разочарованный, пинком ноги задвинул ящик обратно.

Шкаф тоже ничем его не порадовал — все ящики были заперты.

Мейсону оставалось только ждать.

Садиться он не хотел. В таком положении он казался себе слишком уязвимым. Вместо этого он неловко прислонился к стене, не обращая внимания на боль в руках в том месте, где он до крови стер их наручниками. Посмотрев наверх, Мейсон увидел в углу возле двери маленькую камеру. Загонщики все это время за ним следили? Смеялись над его беспомощностью?

Если бы не скованные за спиной руки, он показал бы в камеру средний палец. Сохранять хладнокровие вдруг стало очень трудно.

Вскоре Мейсон услышал скрежет ключа в замке.

Загонщик, который вошел в дверь, не был особенно жутким на вид. Не был огромным и устрашающим. С его одежды не стекала кровь. Фактически он казался нормальным человеком. Одет он был в нарядную рубашку и джинсы; начищенные ботинки блестели. На шее болтался небрежно завязанный голубой шелковый галстук. Загонщик был гладко выбрит и носил стильную прическу. В уголках губ залегли морщинки, как будто он в любой момент был готов рассмеяться. Казалось, что это обычный человек, собравшийся вечером прогуляться по городу, а не убийца.

Даже монстрам иногда удается скрыть свою сущность.

Мужчина подошел к столу и пододвинул к себе стул. Уселся, непринужденно откинувшись на спинку, как будто собрался мило поболтать с приятелем. Мейсон не удивился бы, если бы тот закинул ноги на стол. А потом, например, скинул ботинки и предложил Мейсону чашку кофе или стаканчик доброго вина.

Мужчина указал на свободный стул по другую сторону стола:

— Не присядешь?

Мейсон не пошевелился.

— У тебя нет выбора, — сказал мужчина. — Или ты сядешь по доброй воле, или я позову кого-нибудь из этих милых ребят, и тебя усадят насильно.

Сопротивляться было бессмысленно, и оба это знали. Мейсон медленно подошел к стулу и устроился на нем. Это заняло у него больше времени, чем обычно, потому что трудно было держать равновесие. В итоге руки оказались зажаты между спиной и металлическими прутьями стула. Мейсон наклонился вперед и постарался сделать вид, будто он не чувствует, как глубоко в запястья врезаются наручники.

Мужчина одобрительно кивнул.

— Здравствуй, Мейсон. — Он понаблюдал за выражением лица своего пленника и улыбнулся, обнажив ряд белоснежных зубов. — Можешь называть меня Леон. Удивлен, что я знаю твое имя? — Он сложил руки на коленях и вежливо улыбнулся, ожидая ответа.

В комнате повисла тишина. Если бы здесь висели часы, их тиканье показалось бы оглушительно громким. Мужчина продолжал улыбаться, но его улыбка с каждой секундой становилась все менее дружелюбной.

Наконец Мейсон произнес:

— У вас мой кошелек. Там мое удостоверение.

Мужчина рассмеялся. Его грудь вздымалась и опадала. Щеки разрумянились, глаза заискрились.

— Очень хорошо. Очень, очень хорошо. Ты умный парень.

— Да, я даже сам шнурки завязываю.

— Не думаю, что иначе ты продержался бы так долго. — Леон продолжал растягивать рот в улыбке. Однако в его глазах, вокруг радужки, пульсировали черные вены, и это придавало ему зловещий вид. — Но дело не в удостоверении. Мы уже давно за тобой следим. Мы знаем, что ты проделал долгий путь, прежде чем добраться до Ванкувера. И знаем, что по дороге у тебя было несколько любопытных встреч.

Мейсон пожал плечами.

— Тебя не удивляет, что нам все это известно?

На самом деле Мейсон удивился, но он ни за что бы это не признал. Он молчал, обдумывая ответ.

— У вас мое удостоверение, — сказал он наконец. — Вы знаете, откуда я. Все остальное — игра в угадайку. Невозможно было бы пройти полстраны и не встретиться ни с кем из ваших придурков.

Мейсон вспомнил Твигги, одноногого загонщика, который пытался убить его в Калгари. Был и еще один загонщик — гопник из города Хоуп, который пристал к Мейсону, пока тот копал Синичке могилу.