— Не понимаю, — сказал Майкл. — Почему он ушел? Как? Он даже ходить не может. Ему бы пришлось ползти.

— А может, его нашел кто-то из его друзей? — Хит подошел к соседней двери и открыл ее. Она выходила на улицу — но там не было ничего, кроме угнанного белого фургона.

— В принципе возможно.

— Кажется, ты ему не особо нравился, — сказал Хит. — Вокруг вас была какая-то очень напряженная атмосфера. С виду этот парень тот еще подлец.

Майкл кивнул:

— Да, у него были свои пунктики. Но я все равно не понимаю, как он ухитрился встать и уйти. Я тащил его сюда на горбу, и при этом он скорее умер бы, чем попросил меня о помощи.

— Тогда давай его поищем, — предложил Хит. — Только быстро. Не стоит разъезжать по территории на краденом фургоне. Может быть, нас уже разыскивают.

Они зашли в холл, но там не было никаких следов Райдера. Он словно сквозь землю провалился. Раз — и исчез. Майкл ничего не понимал. Он прокрутил в голове их недавние беседы, однако не смог припомнить в словах Райдера ни единого намека на то, что тот хотел самостоятельно отправиться в город. Да, Майклу он не доверял, но в то же время ясно дал понять: он хочет попасть в убежище и найти Ларису и всех остальных, кто, возможно, еще жив. Так с чего бы ему уходить в одиночку?

В этом не было никакого смысла.

У главного входа на траве была кровь, но Майкл не помнил, видел ли ее раньше. Он наклонился и рассмотрел ее, не обращая внимания на холодок, пробежавший по спине. Могла ли это быть кровь Райдера? Майкл провел пальцем по травинке. Всего несколько капель — но свежих. Возможно, кто-то просто порезался о стекло, когда выходил.

— Чувак, пойдем, — позвал Хит. — Я начинаю нервничать. Думаю, пора двигать.

Майкл встал и в последний раз окинул взглядом холл.

— Да, — сказал он, — пора. Клементина, наверное, уже вся испереживалась. Мне не терпится увидеть ее лицо в тот момент, когда я появлюсь на пороге вместе с тобой.

Хит улыбнулся:

— Да, это будет что-то.

Он никогда в жизни не чувствовал себя таким усталым. Никогда. Даже тем летом, когда он хотел накопить денег на машину и работал на поле для гольфа, — тогда он вставал в четыре утра и шел подстригать траву и сажать цветы. Ранние подъемы давались ему с трудом. Первые недели были сущей пыткой; вылезая из кровати, он чувствовал себя столетним стариком. Мейсон помнил, как шутя жаловался маме на боль в спине — поясница ныла после того, как он несколько часов подряд, согнувшись в три погибели, сажал хризантемы и анютины глазки. Мама смеялась и говорила, что он еще слишком молод, чтобы ныть по такому поводу.

Хватит распускать нюни!

Мейсон отдал бы все, чтобы снова чувствовать себя так, как в те дни. Небольшая боль в спине — ерунда. Когда он утром выходил из дома, ярко светило солнце, воздух был прохладным и чистым. Мейсону нравилось осознавать, что все вокруг еще спят. Мир был свежим и нетронутым, еще не отравленным выхлопными газами и всевозможными неаппетитными запахами — они появлялись позже, когда люди допивали свой утренний кофе и спешили на работу.

Мейсон зевнул. Разумнее всего было бы уйти в палатку и лечь, но он боялся, что в таком случае больше не встанет. Даниэля нигде не было видно, и сил его искать у Мейсона не было. Так что он приковылял к углу сцены, встал там и начал наблюдать за тем, что творится за оградой лагеря, всеми силами стараясь не закрывать глаза.

Ребята придут за ним. Сегодня ночью. Мейсон был в этом уверен. Правда, это ничего не меняло — он все равно не мог уйти вместе с ними.

Спину пронзила острая боль. Мейсон согнулся, пытаясь унять спазмы, но это ему не помогло. Сейчас его мог бы спасти только укол. Сколько тел он сегодня перетаскал? Даже и не сосчитаешь. А тут еще ожоги от электрохлыста… Всякий раз, когда Мейсон смотрел на залив, в нем просыпалось непреодолимое желание прыгнуть в воду. Конечно, если соленая вода прольется на раны, будет невыносимо больно, зато горящая кожа хоть немного остынет.

Сейчас он все отдал бы за ванну.

Или за джакузи. Да, было бы здорово поваляться в джакузи.

Леон хотел, чтобы Мейсон окончательно выдохся. Как ни противно было это признавать, его тактика работала. Выдержит ли Мейсон несколько недель изнуряющего труда? Или сдастся и выболтает в той маленькой комнатке все свои секреты? Может, ему повезет и его внутренний демон вырвется наружу; тогда Мейсон унесет с собой в могилу столько загонщиков, сколько сможет.

Сколько монстров ему удастся убить, прежде чем его одолеют?

— Выглядишь неважно, — раздался сзади голос Даниэля.

— Да, длинный выдался денек. Сначала катался на американских горках в парке развлечений, а потом слопал слишком много хот-догов, и пришлось отсиживаться на лавочке. Отлично провел время.

Мейсон обернулся, чтобы посмотреть на Даниэля, и сарказм мигом улетучился из его голоса.

— О боже, что с тобой случилось?

Если Мейсон выглядел так, словно попал под машину, то по Даниэлю в таком случае проехал целый табун диких лошадей. Прихрамывая, он вышел на свет, и Мейсон увидел его лицо — сплошь покрытое синяками и засохшей кровью, которая натекла из раны на лбу.