Когда Урфин накануне в ярости разбрасывал зеленое крошево, его брызги попадали на столбы забора, на стволы деревьев: эти брызги пустили там корни, и оттуда выглядывали молодые растеньица.

Пораженный внезапной догадкой, Урфин сбросил с себя сапоги. На их подошвах густо зеленели крошечные ростки. Росточки выглядывали из швов одежды. Чурбак для колки дров весь ощетинился побегами. Джюс бросился в чулан: рукоятка топора тоже была покрыта молодой порослью.

Последнюю строчку кто-то отчеркнул тем же простым карандашом. Не «кто-то», а дядя Саша – вот и карандаши у него в стаканчике, заточенные тоненько и остро, в журавлиный клюв. Точилкой так не сделаешь, тут потрудился старый инженер, учившийся чертить еще карандашами на ватмане. Я бы, да и папа сунули книжку в сканер, прочли файнридером [2] и скопировали в файл нужные строчки. Нет способа фастей, чем копи и пасте [3] .

Я полистала книжку – дальше пометок не было… Значит, дядю Сашу не интересовал бурый порошок, ожививший деревянных солдат. А интересовал его колючий ядовитый сорняк необычайной жизненной силы.

Почему? Или надо спрашивать зачем?!

Ранки на руках чесались, особенно под ногтем, где вонзилась колючка. Как я ни береглась от воды, когда мыла колышки, а намочила и перчатки, и пластырь. Надо заново прижечь ранки, а то как бы с водой в них не попала зараза.

Я захлопнула книжку, потянулась поставить ее на полку… И окоченела от ужаса. Как будто ледяная лапа обхватила затылок, и по спине побежали холодные талые капли. Большой палец у меня на руке раздулся вдвое. Проколов ткань перчатки, на месте ногтя рос толстый налитый кровью шип.

Какой-то галлюциноген эта пакость выделяла, точно. Стоит вспомнить мои сны-не-сны. Да и боль от ранок я переносила легче обычного. А сейчас, когда растение пустило в меня корни (представить жутко), все ощущения окончательно притупились. Стекло на ощупь было не гладким и холодным, ткань шортов – не шершавой и теплой. Пальцы просто утыкались в них, не чувствуя никакой разницы. Здоровой рукой я до синяков исщипала кожу на предплечье и добилась только зуда легче, чем от комариного укуса.

Я могла бы, как дуболомы Урфина Джюса, для забавы отрубить себе пальцы. И собиралась это сделать.

То есть не для забавы и не все пальцы, конечно, а только большой, из которого выросла колючка. Хотелось бы рубить не весь, но тут – кто кого перегонит. Колючка вырастала на глазах, а я теряла время. Минуты две профукала только потому, что не решалась снять перчатки. Очень страшно было: вдруг сниму, а из-под пластыря везде листики вылезают?.. Не вылезали, зато шип на пальце показался во всей красе, и с этого момента я видела, как он в меня прорастает. Мой собственный ноготь предательски одеревенел, налился красным и стал основанием шипа. Подушечка пальца раздулась и позеленела, на ней появилась крохотная родинка. Кажется, это была почка, готовая подрасти и выпустить побег.

Может, если ничего не делать, я не умру, а превращусь в дуболома?

Проверять не хотелось. Я как сумасшедшая металась по дому, собирая все нужное для операции. Из своей сумки – иголку с ниткой. Из аптечки в ванной – йод и бинты. Операцию буду делать на кухне. Найду топорик для мяса или нож побольше, ошпарю доску кипятком…

На кухне тараканы.

Пойти в ванную? Там столик маленький, неудобно. И от кого-то я слышала, что ванная – самое грязное место в доме. Хотя глупость, конечно. Грязно не там, где моются, а там, где не убираются. Так что, в ванную?

Из сна-не-сна всплыла картинка: я под душем выдавливаю кровь из ранок, по ногам бегут красные ручьи… Прямо фильм ужасов, хотя кровь просто разбавилась водой, вот и казалось, что течет потоком. Но из отрубленного пальца она должна хлынуть. А если я не смогу остановить кровь?

Был случай, я напоролась на осколок бутылки в реке. Папа перетянул порезанную ногу ремнем, и все равно, пока доехали до травмпункта, я уделала кровью все заднее сиденье. А хуже того – мне стало дурно. Тогда это была просто неприятность, пришла в себя – медсестра водит у носа ваткой с нашатырем, врач уже колет в ногу обезболивающее… А сейчас, если испугаюсь крови и брыкнусь в обморок, никто меня не спасет.

Думай, Натаха! Цигель, цигель, ай лю-лю! Промешкаешь, и придется рубить не палец, а всю руку!

Чтобы не испугаться крови, надо, чтобы ее не было!.. Вот это я ляпнула… Хотя рану можно прижечь! Обезболивание у меня халявное. Раскалю нож на конфорке и – хрясь!

Значит, все-таки на кухню!

Больше я не медлила ни секунды. Набрала в подол футболки бинтов, пузырек с йодом в руку, иголка с ниткой не нужны – рану мне в больнице зашьют. Ссыпалась про лестнице, шуганула тараканов, зажгла конфорку. Ножи красовались на магнитной держалке, все размеры на выбор. Я сцапала самый огромный, как у Людоеда в первой части «Изумрудного города». Ба-га-ра! Ух, и хрястну сейчас!