После ухода гостя Михаил вышел из палатки медпункта. Он недавно бросил курить, чтобы не подвергать двойной опасности свои легкие. Сейчас так не хватало заветной сигареты! Над лагерем раскинулось черное украинское небо с далекими мерцающими звездами. «Буду ли я когда-нибудь снова счастлив?» - подумал лейтенант.

Колонна грузовиков по дороге на станцию двигалась очень медленно, не превышая разрешенных тридцати километров в час. По обочинам дороги то тут, то там валялись сплющенные и искореженные скелеты бетоновозов. Эти груды железа, издали казавшиеся громадными доисторическими чудовищами, были памятниками недавним событиям. Тут всего несколько недель назад, в первые дни после аварии, на громадной скорости неслись автобетономешалки. Узкая дорога едва позволяла разъехаться двум большим машинам, выполнение же этого маневра на скорости почти неминуемо вело к фатальному столкновению. Однако на эти гонки со смертью была своя причина. Водителям грузовиков было обещано заплатить по двадцать пять рублей за каждую машину, доставленную на станцию. Разрушенный каркас четвертого блока больше не мог защитить грунтовые воды от попадания в них, а через них - в Припять и в Днепр, радиоактивной заразы. Необходимо было срочно создать бетонное покрытие территории станции, которое легче чистить и контролировать. Чтобы заставить водителей бетоновозов работать с максимальной эффективностью им добавляли по двадцать пять рублей за каждый привезенный на станцию грузовик с бетоном. Это был отличный стимул при месячной зарплате водителя в сто пятьдесят рублей. В погоне за деньгами водители успевали сделать до десяти рейсов в день! Не была учтена только ширина дороги. Не имевшие возможности на большой скорости свернуть, грузовики врезались друг в друга. Трупы водителей забирала скорая помощь, а останки машин бульдозеры стаскивали на обочину дороги, но это не останавливало возбужденных легким заработком водителей. И все повторялось вновь, пока спустя неделю не появился приказ о тридцатикилометровом ограничении скорости движения. Руководители ликвидации последствий аварии почему-то любили цифру тридцать: тридцать километров в час, тридцатикилометровая зона отселения. Форма и, следовательно, размеры этой зоны очерчивались циркулем, а радиоактивное заражение распространялось по эллипсу, в тысячу раз превышая эту цифру.

Вот показался «рыжий лес» - роща пожухших от радиации сосен рядом со станцией. День выдался солнечный. Выпрыгнувшие из обтянутого брезентом кузова грузовика солдаты, держа в руках лопаты, столпились на облицованной былыми плитками дорожке перед первым энергоблоком. Пред дорожкой был разбит необыкновенно красивый цветник в полкилометра длиной. В нем буйно цвели алые и желтые розы. Надо сказать, что эстетическое оформление было едва ли не одной из самых сильных сторон Чернобыльской атомной станции имени В. И. Ленина.

Неподалеку от группы военных виднелся, неизвестно кем открытый канализационный люк. Из розовых кустов, излучавших не только красоту, но и немало рентгенов, вылез маленький, тощий, совершенно лысый котенок. Глаза этого Богом забытого создания были закрыты. Несчастный был слепой. Он шел медленной нетвердой походкой и его большая, непропорциональная сильно усохшему туловищу голова раскачивалась в такт движениям. Дошедши до зияющего отверстия люка, котенок, не меняя темпа и направления движения, рухнул вниз. «Кабздец котенку», - сказал один из солдат. Никто не рассмеялся.

На станции впервые появилась импортная техника - японские и финские радиоуправляемые бульдозеры. Небольшие, покрашенные в оранжевый и зеленый цвет механизмы, управляемые портативным пультом с расстояния до полутора километров, выглядели игрушечными. На крохотном телеэкране пульта можно было наблюдать перемещение бульдозера относительно окружающих объектов. Но в условиях мощных радиационных полей новая техника отказывалась работать. Тогда же привезли и советские радиоуправляемые бульдозеры производства Кировского тракторного завода. Управляющий этой громоздкой, окрашенной в желтый цвет машиной водитель, гордо шел вслед за ней на расстоянии ста метров. На широком брезентовом ремне, перекинутым через шею, висела массивная коробка с рычагами. Ничем не защищенный водитель получал дозу значительно выше той, которую получил бы, сидя в освинцованной кабине бульдозера. Поэтому решили отказаться от дистанционного управления.

После окончания работы по укладке бетона, лейтенант отправил своих подчиненных в душевую. Он собирался присоединиться к ним через несколько минут, а пока надо было только передать в штаб информацию о радиационном фоне и полученных дозах. По трещащей рации Михаила попросили спуститься в штаб. Представитель правительственной комиссии по ликвидации последствий аварии собирается осмотреть зону работ. Он планирует подъехать на БРДМ (освинцованном разведывательном бронетранспортере) к площадке перед четвертым энергоблоком. Ему нужен врач в машине.

Уже через несколько минут представитель правительственной комиссии, сопровождающий его полковник, доктор и солдат-водитель мчались на приличной скорости вдоль энергоблоков станции. В кабине мерно и редко пощелкивал дозиметр. Фон не превышал пятисот миллирентген в час.

– Поехали к объекту!
–  скомандовал полковник. Водитель неохотно завернул к руинам четвертого разрушенного энергоблока. Покрытая толстым слоем свинца обшивка БРДМ задерживала до семидесяти процентов радиации. Тем не менее, по мере приближения к руинам реактора дозиметр стал щелкать все чаще и чаще, и постепенно это щелканье превратилось в непрерывную пулеметную очередь. «В салоне сорок рентген в час!
–  прокричал водитель.
–  Может, поедем назад?!»

– Подъезжай чуть поближе: товарищу из правительственной комиссии плохо видно в перископ, что там делается внутри. И - сразу - задний ход!

– Есть, товарищ полковник.

Тяжелая машина рванулась вперед и замерла перед развороченным реактором. Монотонное урчание двигателя внезапно прекратилось. Непрерывное стрекотание дозиметра было единственным звуком в кабине бронетранспортера. Водитель снова и снова дрожащей рукой поворачивал ключи зажигания, но мотор не реагировал.

– Еще двадцать минут, и мы навечно останемся здесь, - сквозь зубы прохрипел полковник.

По лицам и шее присутствующих заструились ручьи холодного пота. Когда все уже почти смирились с мыслью, что все кончено, внезапно заурчал двигатель. Водитель резко рванул машину назад и полетел прочь, а люди внутри чугунно-свинцовой коробки, каждый по своему, благодарил Бога за вновь подаренную им жизнь.

Через несколько дней, посмотрев на себя в маленькое зеркало для бритья, Михаил не узнал собственной шевелюры. Более половины его еще недавно совершенно черных волос были седыми.