Да и хариуса малосоленого ел.

Да и рыбку типа кильки – тугунок называется – тоже пробовал.

В общем, про эти места всего не рассказать. Только так, по верхам. А рассказать хочется.

Генерал Лебедь как-то заявил, что здесь девять месяцев зима, а три месяца клещи. А все же не только этим знаменита великая, без пафоса, сибирская земля. Генерал Лебедь, конечно, был замечательным афористом. Однако забыл он, что лебеди в нелетную погоду не летают, а прячут свою голову под крыло.

В Красноярске сохранилось много старых домов. И деревянных в том числе. Жить там, уверен, нелегко. Туалет типа сортир на улице. В каждой квартире свой. На сортире висит замочек. И как зимой?.. Как вылезать из теплой постели?.. А ломать эту красоту тоже жаль. Наличниками у этих деревянных домов – залюбуешься. Мне кажется, надо дать людям квартиры, а в эти деревянные дома пустить дизайнеров, художников, архитекторов. Устроить там библиотеки, кафе, чайные. Как это сделали, между прочим, в Норвегии. Но только не ломать! Не ломать!!! Иначе душа города исчезнет. А во дворах этих домов так уютно!

Нет, хочу в конце сказать еще об одном человеке, о котором в Красноярске узнал впервые. Это святой архиепископ Лука, он же писатель и хирург Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий. Был он сослан в эти края Сталиным. Был зеком. А потом, во время Великой Отечественной войны, оперировал раненых. Написал письмо Сталину: мол, я ж хирург, и встал за операционный стол. Спас, я думаю, не одну сотню жизней.

Ну, вот маленькая часть того, что можно было увидеть и рассказать пробывшему на этой земле всего два дня наблюдательному человеку.

Я люблю наблюдать за людьми. Всегда и везде. Это мое хобби. В самолете особенно интересно это делать. На несколько часов ты объединен с совершенно незнакомыми тебе людьми одним небольшим пространством, одной едой, одним временем и одним напряжением нервов, у каждого разным.

Вот человек входит в самолет и раскладывает свои вещи на верхней полке. Кто-то просит разрешения подвинуть сумку. Кто-то лихо сдвигает чужие вещи, как свои. Последний человек – хозяин. Или ему кажется, что он хозяин. Резкий и, как ни странно, закомплексованный, потому как сказать слово ему трудно. Спрашивать для него – слабость.

Ну вот, все расселись. Стюардессы помахали руками, как будто делая производственную гимнастику. Никто не смотрит на стюардесс. Точнее – смотрят, но на их ноги. Мужчины точно. Все думают о своем, но не об экстремальной ситуации.

Объявили, что надо выключить электронные приборы.

Но кто-то все равно тайком ими, электронными приборами, пользуется. Этот человек знает лучше, что можно, а что нельзя. Он знает все лучше всех. Так он думает. Он самоуверен и не очень умен.

Того, кто летать боится, видно сразу. Пальцы до белизны впиваются при взлете в подлокотники кресла. Какой-нибудь весельчак рассказывает громко (чтобы все слышали) своему товарищу анекдот про летчиков, стюардесс и про самолеты. Сам хохочет. Совсем хрустящие идиоты рассказывают про самолетокрушения. С юмором. Эти боятся летать больше всех. Храбрятся.

Ну вот, самолет прорывается через облака, и солнце заливает салон. “Солнце хлынуло в салон”. Можно отстегнуть ремни.

Начался первый поход в туалет. Это те, кто выпил в аэропорту пива. Накопилось за время взлета. Заплакал чей-то ребенок. Хорошо, что он сидит не рядом со мной. Я при регистрации прошу: “Только не рядом с ребенком”.

Кто-то тайком выпил. Понесли напитки. Теперь стаканчики бумажные. Пахнущие бумагой. Казалось, гаже пластиковых стаканчиков нет ничего. Оказывается, есть. Эти. Бумажные. Утешает одно – они наносят меньше вреда природе.

Запахло едой. Когда я отказываюсь от нее, стюардессы расстраиваются. “Ну съешьте хотя бы поднос”.

Поднос – это холодное, так называемый десерт, булочка, хлеб и масло. Раньше еще был сырок “Дружба”. “Дружба” куда-то исчезла.

Когда лечу на родину, ем черный хлеб с маслом, чего никогда не делаю на земле, то есть масла не ем.

Однажды видел, как индусу принесли вегетарианскую еду. Еду, оказывается, можно заказывать на земле.

Запах еды летит по самолету. А самолет летит в небе.

Я видел не раз в самолете летающих мух. Один раз видел осу. И один раз бабочку.

Это было классно!

Перелетные насекомые. Маленькие двукрылые в большом двукрылом.

Потом народ ждет, когда уберут посуду. И начинается второй поход в туалет. Потом еще можно выпить что-нибудь алкогольное из маленьких бутылочек, купленных в самолете. Я предпочитаю коньяк.